Энтузиазм народа был поистине всеобщим. Настроение людей по отношению к монархии изменилось буквально за один день, причем самым радикальным образом. Преобладавшие до этого в британской политике республиканские настроения потерпели жестокое поражение и никогда уже в прежнем объеме не восстанавливались. Успеху монархии также во многом способствовали жестокие эксцессы Парижской коммуны, залившей кровью многие города Франции. Как сказал один из лучших друзей принца Уэльского, лорд Каррингтон, монархия была спасена. А когда неугомонный Чарльз Дилк снова выступил с обличительной антимонархической речью в палате общин и потребовал сократить расходы на содержание королевского двора, ему просто не дали говорить. Несмотря на грандиозный успех монархии в этот прекрасный День благодарения, королева все еще не была готова отказаться от затворничества и активно включиться в публичную жизнь. Более того, она решительно отклонила предложение принимать министров своего правительства чаще, чем это было вызвано необходимостью. Когда летом 1872 г. военный министр Эдуард Кардуэлл выступил перед войсками и поблагодарил солдат от своего имени, а не от имени королевы, она пришла в ярость и хотела было пожаловаться премьер-министру, однако находчивый Генри Понсонби успокоил ее и сказал, что подобные случаи будут происходить все чаще, так как министры просто очень редко встречаются с ней.
В равной степени королева не была готова устраивать торжественные приемы зарубежных гостей, как это было, к примеру, во время официального визита в Лондон русского царя Николая I, короля Саксонии, французского короля Луи Филиппа, императора Наполеона III или итальянского короля Виктора Эммануила II. Даже после двенадцати лет вдовства королева не могла позволить себе таких пышных приемов, хотя и понимала, что это часть ее монаршего долга перед страной и народом. Только в 1861 г., то есть незадолго до смерти принца-консорта, в королевском дворце Виндзор побывали не меньше 113 тысяч человек, однако после 1861 г. королева наотрез отказывалась встречать гостей в своем дворце и уж тем более устраивать им пышные приемы. При этом она признавалась, что больше не может принимать у себя важных монарших особ, кроме самых близких ей родственников, присутствие которых не требует от нее изменения своего привычного образа жизни.
Первое исключение из этого правила было сделано в 1867 г. во время официального визита в Англию турецкого султана. Чтобы продемонстрировать важному гостю свое расположение, королева впервые за шесть последних лет позволила оркестру исполнить традиционные мелодии, правда, сделала это очень неохотно и под давлением правительства. При этом наотрез отказалась сократить свое пребывание в Балморале даже на один день и приехать в Лондон для переговоров с важным гостем, хотя правительство настаивало на этом, считая Турцию своим важным союзником, а усиление влияния Англии в Константинополе — первостепенной задачей. Тем более что не очень теплый прием султана в Англии мог бы подорвать его доверие к Лондону и, соответственно, усилить влияние Парижа и Берлина.
Королева исполнила свои монаршие обязанности, но не сумела скрыть, что с большой радостью расстается с «восточным братом», визит которого завершился военно-морским парадом в беспокойных водах Спитхеда, где султан большую часть времени провел головой вниз над бортом, так как страдал от морской болезни.
Вслед за турецким султаном в Лондон с официальным визитом прибыла гавайская королева — «самая цивилизованная из всех дикарей». Ее пригласили в Виндзор к трем часам дня с тем, чтобы королева могла уделить ей не более нескольких минут и тем самым не приглашать на ужин.
Примерно с такой же неохотой королева встречала и короля Швеции, который был вынужден остановиться в шведском посольстве, и итальянского принца Умберто, которому сказали, что в Виндзорском дворце нет свободных комнат, и ему пришлось остановиться в городской гостинице, и египетского хедива[53] Исмаила, которому все же предоставили возможность переночевать в одной из тесных комнатушек Виндзорского дворца, но только потому, что у него было очень мало сопровождающих лиц. При этом королева решительно заявила, что не собирается развлекать дорогих гостей и уж тем более устраивать им пышные приемы. «Я просто не в состоянии, — заявила королева, — принимать за свой собственный счет и в своем собственном дворце всех важных зарубежных гостей, которые прибывают в Англию в поисках развлечений и отдыха».