Одновременно королева делала все возможное, чтобы у премьер-министра Гладстона не было никаких сомнений относительно ее взглядов и намерений. Она постоянно доказывала ему, что вывод войск из Судана станет для страны неслыханным унижением, «фатальным» для ее репутации и чести. В глазах всего мира это будет выглядеть как позорное бегство британской армии от этих «дикарей».
Несмотря на разразившийся политический кризис, королева наотрез отказалась покидать Балморал и переезжать в Лондон. Более того, она потребовала, чтобы Гладстон приехал к ней, так как было бы «непростительной дерзостью» с его стороны ожидать обратного. Принц Уэльский оказался в этом споре на стороне тех, кто призывал королеву вернуться в Лондон или Виндзор, чтобы быть ближе к правительству и народу в сей трудный час. При этом он весьма прозрачно намекал, что ее позиции значительно ослабнут, если она этого не сделает.
Однако королева продолжала упорствовать и не пошла ни на какие уступки. «Королева не может бегать с места на место, как какая-то молоденькая девочка», — заявила она. Мистер Гладстон, кажется, забыл, что она леди, причем довольно зрелая леди, если уж на то пошло, и ее силы изрядно иссякли за 48 лет беспрерывного правления страной. «Он, кажется, думает, — писала королева, — что имеет дело с машиной, которая может мотаться туда-сюда по его желанию». Кроме того, ее приезд в Лондон невозможно осуществить без соответствующей подготовки. Тем более что в Лондоне в тот момент проходит неделя скачек, и вокруг Виндзорского дворца будет такое скопление народу, что о нормальной и спокойной работе во дворце и мечтать не приходится».
О строгом выговоре, который премьер-министр Гладстон получил от королевы в связи с трагической гибелью генерала Гордона, он узнал от станционного мастера, когда возвращался в Лондон из Ланкашира. Это так расстроило его, что он даже подумал о том, чтобы подать в отставку. Королева, конечно, ждала от него такого решения, однако оно пришло чуть позже и совершенно по другому поводу. Кабинет Гладстона получил вотум недоверия в связи с провалом бюджетной политики, и вскоре Гладстон вместе с министрами явился к королеве, чтобы отдать ей печать и сложить свои полномочия. Королева даже не пожелала пожать ему руку на прощание, а когда он спросил, может ли поцеловать ей руку, она нехотя протянула ему несколько пальцев и брезгливо поморщилась. А вскоре после этого к королеве в Осборн явился с докладом генерал Вулзли, который чуть позже сообщил герцогу Кембриджскому, что «королева была вне себя от счастья, что наконец-то избавилась от ненавистного ей Гладстона и его грязных сторонников». Она радовалась «как школьница, которая наконец-то закончила школу!».
Однако консервативное правительство лорда Солсбери, которое в июне 1885 г. пришло на смену кабинету Гладстона, просуществовало несколько месяцев, и королева, стремясь во что бы то ни стало избежать новой встречи с Гладстоном, совершенно сознательно пошла на нарушение конституционного порядка и преступила пределы установленных законом прерогатив. Сперва она просто-напросто отказалась принимать отставку Солсбери, к которому уже успела привыкнуть, а затем все же была вынуждена подчиниться закону и подписала его прошение об отставке, подарила ему на память свой бронзовый бюст и даже предложила титул герцога. Между тем назначение нового главы правительство явно затягивалось. Королева отчаянно пыталась найти выход из положения и не допустить к власти человека, который может погубить «ее дорогую и великую страну» и фактически «превратить ее в руины». А либералы в палате общин уже открыто выражали свое недовольство политикой затягивания и требовали окончательного решения правительственного кризиса. «Королеву совершенно не волнует, — писала она, — если все узнают, что она не испытывает абсолютно никакого желания признавать этого полоумного и во многих отношениях чудаковатого старика»[57].
* * *