Таким образом, королева так и не познакомилась с невестой сына и вообще с нарочитым безразличием отнеслась к свадьбе, которая состоялась 23 января 1874 г. в Санкт-Петербурге. Кроме того, она очень расстроилась, когда узнала, что ее сын пришел на это торжество в форме капитана русского флота. Однако, познакомившись в конце концов с юной супругой Альфреда, она осталась ею очень довольна. Девушка показалась ей добропорядочной, прекрасно воспитанной и достаточно умной. К тому же Мария, несмотря на свою природную скромность, не смущалась в присутствии королевы и нисколько не нервничала, чем еще больше покорила сердце свекрови. Однако удовлетворение этим браком отнюдь не было взаимным. Ее русская семья вскоре узнала, что поездка Марии в Лондон оказалась для нее «невероятно скучной», Виндзор и Осборн не произвели на нее никакого впечатления, а английская еда была просто «отвратительной». К тому же она очень уставала от ночных балов и танцев, а Лондон, где она с мужем остановилась в Кларенс-Хаусе, произвел на нее «ужасное» впечатление. Что же касается мужа, то он показался ей утомительным, много пьющим и обладающим к тому же весьма необузданным нравом. Она не скрывала, что была рада, когда он снова отправился в Средиземное море на своем броненосце «Султан».
Поступки принца Артура, получившего в 1874 г. титул герцога Коннотского и Стратернского, никогда не вызывали у матери того раздражения и негодования, которые она часто испытывала от поведения его старшего брата. Действительно, с того самого момента, когда Винтерхальтер изобразил его на картине получающим подарок от герцога Веллингтона в свой первый день рождения, принц Артур никогда не досаждал матери и не разочаровывал ее по каким бы то ни было поводам. Однажды королева призналась его гувернеру, что «восхищалась этим мальчиком с первого дня его жизни», поскольку он никогда не давал ей никаких оснований для беспокойства или огорчения. А его отцу она как-то сказала, что Артур является их любимым ребенком, «более дорогим, чем все остальные дети, вместе взятые». «После тебя, — добавила она в беседе с мужем, — он для меня — самое дорогое существо на земле... Меня страх берет при мысли, что я могу обнаружить в его характере или внешнем виде хотя бы один недостаток. Я очень боюсь, что через некоторое время он вырастет и станет беззащитным перед всяким злом. У меня от этой мысли даже слезы на глаза наворачиваются». Он действительно был для матери «самым дорогим существом» и «лучшим ребенком» из всех, которых ей доводилось когда-либо встречать.
Добродушный, деликатный, послушный, скромный, он был образцовым ребенком. Во всех детских спектаклях он играл самые лучшие роли, в то время как его младший брат принц Леопольд всегда поворачивался к зрителям спиной, а сын генерала Грея вообще был застывшим как «палка». Единственным недостатком принца Артура, когда он достаточно подрос, стало его чересчур формальное отношение к слугам. Мать часто повторяла ему, как, впрочем, и всем остальным детям, что слишком высокомерное отношение к подчиненным не делает никому чести и вообще недопустимо в ее доме. «Все эти строгости, — говорила она, — применимы только для мистера Брауна, к которому вы все должны относиться с почтением и делать различия между ним и остальными слугами. Но и к ним нужно относиться с величайшим уважением».
Наставления королевы касались и многих других вещей. Гувернер принца сэр Говард Элфинстон, получивший из рук королевы Крест Виктории за героическое поведение под Севастополем в годы Крымской войны, услышал от королевы самые подробные инструкции по поводу воспитания сына. Многочисленные записки вручались ему лично почти каждый день. Так, например, принцу Артуру не позволялось общаться со сверстниками из Итона, его заставляли играть только с детьми придворных, ему отводилось лишь восемь минут для того, чтобы одеться утром и привести себя в порядок, и т.д. А когда принц Артур проявлял малейшие признаки простуды, ему запрещалось выходить из дому и дышать свежим воздухом. При этом Говард Элфинстон постоянно проветривал комнату и заставлял мальчика делать зарядку. «Почему принц Артур не может выйти погулять со своими сестрами? — жаловался королеве гувернер. — Если же он все-таки выходит на улицу, то почему возвращается так быстро?» А когда королева считала, что мальчику действительно нужен свежий воздух, она сама предпочитала гулять с ним, обращаясь к гувернеру с соответствующей просьбой и избегая дурной привычки приказывать своим подчиненным. «Может ли принц Артур погулять сегодня со своими сестрами и маленьким братиком? — писала она в записке. — Он хорошо себя чувствует сегодня?»