Но Террин был мертв.
Стон вырвался из него, терзая горло ножом. Герард ударил по раме окна кулаком, потом еще раз, стекло звенело.
— Проклятье. Проклятье. Проклятье, — его голос охрип, он ожидал, что от слов кровь польется изо рта.
Он разжал кулак и прижал ладонь к стеклу. Герард склонил голову.
— Богиня, — с болью выдохнул он. — Богиня, я согрешил против Тебя. Не тем, что сотворил, а тем, чего не сделал, — он опустился на пол и повернулся спиной к стене. Его локти уперлись в согнутые колени, голова опустилась к груди. — Я клялся у Твоего алтаря, — шептал он, — что буду защищать Твой народ. Весь Твой народ. Но чему я позволил произойти? Что разрешил и поддержал? Убийство захваченных тенями… которых Ты сделала нашими братьями и сестрами. На них охотятся, как на зверей.
Его слова оборвались. Ладони сжались в кулаки, он скривил губы.
— Я думал, что по Твоей воле управлял другими смертными. Но я правил только по воле смертных. И по воле смертных теперь заточен. Беспомощный. Бесполезный. Неудачник.
Он отклонил голову и смотрел на потолок. Но, казалось, он видел сквозь камень, видел небо. Он словно искал трон Богини, словно отчаянно искал Свет.
— Я не знаю, слышишь ли Ты меня, — сказал он. Слеза покатилась из уголка глаза, она быстро пропала. — Не знаю, есть ли Ты там. Это все иллюзии. Все, в чем я был уверен? Это иллюзии, созданные умными людьми. Может, даже Тобой, Богиня. Или, может, Ты настоящая, но просто не слышишь молитвы сомневающегося сына лжеца. Но я честно клянусь…
Слова принца были тихими, почти беззвучными. Он скривился и заговорил тверже:
— Слушай или нет. Используй меня или брось. Это уже не важно. Я клянусь твоими Сердцем, Головой и Душой, что искуплю свои грехи и грехи своего отца.
Он опустил голову на грудь, словно она вдруг стала слишком тяжелой. Несмотря на смелые слова и клятвы, он сидел у стены, согнув ноги в коленях, выглядя беспомощно. Вес его клятвы грозил раздавить его.
Снова стало тихо. Так тихо, что смертные уши могли начать путать смертные разумы. Человек мог поверить, что в тишине слышал хаос Прибежища, зовущий его сквозь вуаль миров. Герард зажмурился, пытаясь сказать себе, что не слышал эти крики боли…
Пальчики коснулись его ладони.
Он вскинул голову так быстро, что ударился об стену. Перед глазами все плыло, и он увидел — но не поверил — фигурку, отпрянувшую под стол, с босыми ногами. Он сидел еще миг, моргая, пока боль в голове утихала. А потом он встал на четвереньки и заглянул между ножек стула под стол.
Бледные глаза смотрели на него из-за спутанных волос.
— Кто…? Что…? — Герард моргнул. Ему привиделось? Он тряхнул ноющей головой, но ребенок не пропал. — Кто ты? Как… как ты сюда попала?
Она моргнула, маленькое тело дрожало.
— Кровь к крови, — прошепелявила она. — Кость к кости…
Герард подвинулся, пытаясь выглядеть не так грозно. Она, наверное, спряталась тут во время хаоса атаки. Но он не узнавал ее. Она была слишком юной для служанки. Она была дочерью одной из служанок? Нет, ее лохмотья и грязное лицо не подходили жителям Дюнлока. Как она попала в замок незамеченной?
— Все хорошо, маленькая, — он осторожно протянул руку. — Я тебя не обижу. Выходи оттуда и…
Она резко бросилась, как кошка. Ее ладошки сжали его руку, ее пальцы впились с удивительной силой. Ее рот открылся, и полились слова. Странные слова, и голос не принадлежал ребенку:
— Кровь к крови. Кость к кости. Королева вернется забрать свое. Кровь к крови. Кость к кости. Королева вернется забрать свое. Кровь к крови…
— Хватит! — закричал Герард, пытаясь отдернуть руку. Ее хватка была крепкой. — Отпусти!
А потом…
Он стоит на вершине темной узкой лестницы, смотрит на открытый балкон. Странный балкон, которому необычный мастер придал облик большой ладони, колонны тянулись вверх как идеально слепленные пальцы.
Женщина стоит в центре ладони с пылающей короной на голове. Голубой огонь окружает ее аурой, ее волосы развеваются вокруг нее в лучах солнца. Она кричит от боли, пытается коснуться короны, но не может ее схватить.
Он сжимает меч в руке. И он знает, что должен сделать.
— Айлет! — кричит он.
Она поворачивается. И это Айлет. Айлет, измученная силой, поглощающей ее изнутри, будто вулкан взрывается в ее душе.
— Прости, — выдыхает он и шагает к ней, поднимая меч. — Мне очень жаль, Айлет.
Он направляет меч к ее шее. Клинок врезается в кость, ломает ее. Горячая кровь брызжет ему в лицо…
Герард отпрянул с воплем, ударился головой об стол в спешке. Девочка сжалась в комок, прижимаясь к ножке стола, спрятав лицо в ладонях.