- Надежда на это примерно такая же, как на то, что ирландец откажется выпить поднесенный ему стаканчик. Я сделаю все, что в моих силах.
- Хорошо, - заключил фабрикант. - Кстати, мистер Хассельборг, вы говорите не как лондонец. Вы швед?
Виктор откинул спадавшие на широкий лоб темно-русые волосы.
- Только по национальности, а родился в Штатах, в Ванкувере.
- А почему переехали в Лондон?
- Да так... - он сделал паузу, не желая углубляться в низменные подробности своего падения и частичного воскрешения. - После того, как я покинул Отдел Расследований и занялся частной практикой, я специализировался в основном на мошенничестве в страховой сфере. А именно Европа предлагает сейчас большие возможности для подобной деятельности, Виктор рассмеялся над сказанной двусмысленностью. - Я имею в виду возможности для расследования. Я удовлетворил ваше любопытство?
- Да, - Батруни посмотрел на часы. - Мой самолет вылетает через час, так что вы должны меня извинить. Итак, вы получили фотографии Джульнар, ключи от ее квартиры, список необходимых адресов и аванс. Не сомневаюсь: вы оправдаете ваши рекомендации, - это, однако, было сказано с излишним пафосом, что выдавало некоторое сомнение клиента.
Прощаясь, Хассельборг применил один небольшой прием, которым иногда пользовался, чтобы внушить доверие к своим силам. Откинув волосы назад, он смахнул с пиджака несуществующую пылинку, снял очки, расправил плечи и выпятил вперед массивную квадратную челюсть. Эти нехитрые действия за пару секунд превратили его из неприметного, лишенного малейшей индивидуальности субъекта в рослого, решительного героя. С таким любой злодей дважды подумает, прежде чем станет связываться.
Прием подействовал: обмениваясь рукопожатием, Батруни улыбнулся, уверенно глядя в глаза детектива. Виктор добавил:
- Я не восточный маг, и мы должны смотреть на вещи реально. Если ваша дочь сбежала за пределы солнечной системы, то операция может затянуться на годы. Во-первых, на большинстве планет отсутствует закон об экстрадиции. Во-вторых, если я все же доставлю ее на борт "Виажейш Интерпланетариаш" [В переводе с португальского языка означает "Межпланетные Путешествия".], она попадет под юрисдикцию Земли, и я не имею права заставить ее выполнять мои требования. В противном случае, я, как минимум, лишусь лицензии.
- Неважно, - махнул рукой фабрикант. - Когда вы вернете мою крошку, я позабочусь о вашем будущем. Вот только... ждать несколько лет... - слезы выступили на его глазах.
- Вы можете погрузиться в каталептический транс.
- Да?! А, проснувшись, обнаружить все свои фабрики в руках этих мерзавцев-социалистов? Спасибо, не надо. Дело даже не в годах: врачи говорят, что у меня в запасе еще, по крайней мере, лет семьдесят. Дело в тревожном ожидании, замедляющем течение времени. Для вас же оно будет идти очень быстро.
- Эффект Фицджеральда, - согласился Хассельборг. - Итак, когда я соберусь отчалить из Лондона, то оставлю вам сообщение: Мах салами! [Мах салами! (араб.) - Езжай с миром!]
"Виажейш Интерпланетариаш" прислала из Барселоны списки, и имя Джульнар Батруни оказалось в числе пассажиров "Журуа". Корабль направлялся на Плутон. В числе путешественников находилось и четверо лондонцев. Среди них была одна старая дева - известный социолог. Двое - чиновники Всемирной Федерации - летели с женами. Четвертого звали Энтони Фаллон, и работал он диктором на радио.
Хассельборг рысью пробежался по кабинетам "Би-Би-Си", отыскал начальника отдела кадров и расспросил о Фаллоне. Выяснилось, что тому было тридцать с хвостиком (немногим младше самого Виктора), уроженец Лондона. Парень перепробовал кучу разнообразных занятий: служил во Всемирных Полицейских Силах, работал оператором научной экспедиции в Гренландии, разводил на ферме гиппопотамов, побывал актером, профессиональным игроком в крикет и много кем еще. Где он сейчас - никто не знает. Этот тип просто позвонил в отдел кадров и сообщил, что увольняется (это произошло за два дня до отлета "Журуа" из Барселоны). Англия свободная страна, где каждый может убраться куда захочет, и ни один фараон не станет выяснять, куда это он намылился.
Начальник выглядел чересчур консервативным, поэтому Хассельборг пообщался еще с несколькими сотрудниками, что добавило интересные подробности к портрету Фаллона. Как обнаружилось, этот малый имел бешеную популярность у женской части редакции. Любовниц у него было, по слухам, достаточно. Мужчины относились к нему двойственно. С одной стороны, любили слушать его байки, не особенно доверяя им, впрочем. С другой - считали его бесстыдником. В общем, хорошо, что он убрался. "Таким парням без тормозов всё - веселье", - кисло подумал Хассельборг, стенографируя итоги своего визита в блокнот.
Теперь путь вел на квартиру Фаллона в Кенсингтоне. Дверь открыла хорошенькая молодая блондинка. Невысокая, с красивой фигурой, на широкоскулом лице - золотистый румянец.
- Вы к кому?
Виктор на секунду замешкался: настолько девушка походила на его бывшую жену.
- Вы - миссис Фаллон?
- Да. Чем могу быть полезной?
- Меня зовут Виктор Хассельборг, - представился он, с усилием заставляя себя обаятельно, обезоруживающе улыбаться. - Я хотел бы задать вам несколько вопросов о вашем муже.
- А почему вас это интересует?
Миссис Фаллон говорила с чисто британским произношением, и это почти разрушало ее сходство с Марион. Виктор коротко изложил суть дела, так как предпочитал, если это возможно, действовать напрямую.
Несколько поколебавшись, она пригласила его войти. Как правило, люди поступали именно так, движимые любопытством: настоящий сыщик приглашает их принять участие в ходе следствия. Они чувствовали себя персонажами детективного романа. Единственная сложность заключалась в том, как не дать им теперь отклониться от темы. Вместо того, чтобы отвечать на вопросы, люди обычно начинали сами забрасывать Виктора вопросами о его романтических приключениях. И практически невозможно убедить их, что расследование преступлений - ремесло весьма скучное и грязное, к тому же сталкивает с исключительно малоприятными людьми.