И мне, мелькая мимо, дняНапоминают пенной сменой,Что мы – мгновенные огни —Летим развеянною пеной.
Воздушно брызжут дишкантыВ далекий берег прежней песней.И над роялем смотришь тыНеотразимей в чудесней.
Твои огромные глаза!Твои холодные объятья!Но – незабытая гроза —Твое чернеющее платье.
2
Мы – роковые глубины,Глухонемые ураганы, —Упали в хлынувшие сны,
В тысячелетние туманы.
И было бешенство огнейВ водоворотах белой пены.И – возникали беги дней,Существований перемены.
Мы были – сумеречной мглой,Мы будем – пламенные духи.Миров испепеленный слойЖивет в моем проросшем слухе.
3
И знаю я; во мгле миров:Ты – злая, лающая Парка,В лесу пугающая сов,Меня лобзающая жарко.
Ты – изливала надо инойСвои бормочущие былиПод фосфорической луной,Серея вретищем из пыли.
Ты, возникая из углов,Тянулась тенью чернорогой,Подняв мышиный шорох словНад буквой рукописи строгой.
И я безумствовал в ночиС тысячелетнею старухой;И пели лунные лучиВ нее расширенное ухо.
4
Летучим фосфором валыНам освещают окна дома.Я вижу молнии из мглы.И – морок мраморного грома.
Твое лучистое кольцоБлеснет над матовою гаммой;И – ночи веют мне в лицоСвоею черной орифламмой.
И – возникают беги дней,Существований перемены,Как брызги бешеных огнейВ водоворотах белой пены.
И знаю я: во мгле мировТы – злая, лающая Парка,В лесу пугающая сов,Меня лобзающая жарко.
5
Приемлю молча жребий свой,Поняв душою безглагольнойИ моря рокот роковой,И жизни подвиг подневольный.
Современникам
Туда, во мглу Небытия,Ты безвременным, мертвым комомКатилась, мертвая земля,Над собирающимся громом.
И словно облак обволокПорядок строя мирового,И презирающий зрачок,И прорастающее слово.
Толчками рухнувших Мессин,Провалом грешной МартиникиСреди неузнанных руинПриподымался смысл великий.
Развили грозные огниВсе беспокойней, все нестройней —Нечеловеческие дни,Нечеловеческие бойни…
И я к груди земли приникИ понял: в гром землетрясенийСклоняет исполинский ликИз дней глаголющий нам Гений.
Он – Справедливый Судия, —Мерцая мрачным приговором,Давно смятенного меняОпламенил глухим прозором.
И видел там, за громом битвВосстанье Светлого ЗаветаВ волне рыданий и молитвИ набегающего Света.
И ныне знаю: морок злойНас обуявших ослепленийПерегорит, как ветхий слой,И Солнце спустится, как гений, —
И громовая полоса,Огнем палящая глазницы, —Далекий грохот колесаЗолотордяной колесницы.
Асе
Едва яснеют огоньки.Мутнеют склоны, долы, дали.Висят далекие дымки,Как безглагольные печали.
Из синей тьмы летит порыв…Полыни плещут при дороге.На тучах – глыбах грозовых —Летуче блещут огнероги.
Невыразимое – нежней…Неотразимое – упорней…Невыразимы беги дней,Неотразимы смерти корни.
В горючей радости ночейКлючи ее упорней бьются:В кипучей сладости очейМерцаньем маревым мятутся.
Благословенны: – жизни ток,И стылость смерти непреложной,И – зеленеющий листок,И – ветхий корень придорожный.
Развалы
Есть в лете что-то роковое, злое…И – в вое злой зимы…Волнение, кипение мирское!Плененные умы!
Все грани чувств, все грани правды стерты;В мирах, в годах, в часахОдни тела, тела, тела простерты,И – праздный прах.
В грядущее проходим – строй за строем —Рабы: без чувств, без душ…Грядущее, как прошлое, покроемЛишь грудой туш.
В мятеж миров, – в немаревные муки,Когда-то спасший нас, —Простри ж и Ты измученные руки, —В который раз.
Октябрь 1916Москва