Всё же колдунья? Интересно знать, что значит «Ри»? В его времена магии с таким названием не существовало. Или, может, что-то, что он давно знает, за прошедшие годы сменило имя? Или теперь саму магию ша теперь называют магией ри?
— В тебе сильна кровь ша, наверное, поэтому ты меня слышишь, — произнёс Ран пытаясь успокоить её. Нужно попробовать поддержать непринуждённый разговор как бы глупо это ни было в их ситуации. В любом случае он не знал что сказать: за время заключения он совершенно разучился общаться с людьми. Нужно попробовать выяснить хоть что-то. — Но как носитель крови ша мог оказаться здесь? Ты в чём-то провинилась, что тебя отправили умирать в подземелья?
— Меня и моих людей предали, — буркнула королевна. Она старалась держать лицо перед незнакомцем, но он слишком хорошо помнил собственные чувства, когда с ним случилось то же самое.
— Ужасно, — согласился он. Чего больше всего тогда хотел он сам? Что ему так и не удалось испытать? Чего она жаждет сейчас больше всего? — Хочешь отомстить?
— Как? — спросила она. В её голосе звучали отчаяние и безнадёжность. И эти чувства были слишком хорошо знакомы Рану. Безумная надежда сверкнула вдруг в его разуме. Если она колдунья, а она ведь сама таковой назвалась, и раз она обладает силой ша…
— Заключим сделку, О’Сантинали? — Предложил Ран. Слово «свобода» он не смел произнести даже сам себе.
— Сделку? — Она удивилась. Насторожилась. Испугалась. Ран замер ожидая её ответа, но колдунья медлила. О чём она думает? За кого считает его? Может, в её мире не осталось чёрных вестников, как он? Может, в её мире вовсе не осталось словоплётов? Нужно её соблазнить. Вдруг представив на мгновение, что он сможет покинуть подземелья навсегда, он уже не хотел мириться с простой возможностью поболтать со взрослым образованным человеком из внешнего мира. Мысль о такой близкой и в то же время недостижимой свободе, сводила с ума, причиняла почти настоящую боль — если бы у него было настоящее тело, а не горстка праха, вмурованная в стену. Как её соблазнить? На что она согласится? Что он может предложить ей такого, что склонит её на его сторону? Ран не представлял, что может двигать королевной, живущей спустя столетия после его жизни. Как вообще сейчас всё устроено там, наверху? Может, королевны сейчас занимаются совсем не тем, чем занимались при нём. Единственное, на что он мог опираться — на собственный опыт. Если бы он был королевной, и неведомое существо из стены — он решил считать, что чёрных вестников здесь больше не знают — предложило ему сделку, что бы оно могло предложить ему такого, чтобы он согласился не раздумывая?
Страх в её глазах и то, как она начала пятиться к выходу говорили, что ради себя она не готова рискнуть. Может, она готова рискнуть ради кого-то другого? Как она сказала? Что предали не только её, но и её людей, а здесь сейчас она одна. Что ж, он понадеется, что когда она сюда попала, эти её люди всё ещё были живы:
— Возможно, твоих людей убивают прямо сейчас, — предложил он. Если она уйдёт сейчас, если ему не удастся соблазнить её, он сойдёт с ума от отчаяния. Да, он может достать её в любой части подземелья, но не этого, совсем не этого он теперь желал! Сантинали перестала пятиться.
— Ты предлагаешь мне помочь выбраться отсюда и убить моих врагов? — С сомнением спросила она.
— Да, — не веря тому, что ему удалось её зацепить, произнёс Ран.
— И что ты хочешь взамен? — С ещё большим сомнением спросила она. Вот он, миг истины. Либо она согласится, либо нет. И если нет… Он не хотел думать о том, что будет после. У него всегда остаётся возможность съесть её. И если она откажется, вряд ли он будет в достаточно ясном уме, чтобы остановиться.
— Освободи меня.
Королевна медлила. Она направила фонарик к стене. Что она там рассматривала, было непонятно. Ран замер в надежде. Вдруг его случайное движение спугнёт её?
— Это твои оковы? — Спросила королевна. Ну, по крайней мере она пока что не сказала «нет». Может, можно соблазнить её чем-то ещё? Да, в его времена люди любили золото. Ему оно ни к чему.