Невозмутимость
Холодная невозмутимость королевы приводила городского голову в дрожь. Что бы он ни сказал, она принимала это с неизменным, спокойным выражением лица. Ничто не могло удивить или поразить ее. Она внимала ему, не прерывая. Он сглотнул и продолжил свою речь:
- И ведь, понимаете, какое дело, дракончик ваш совсем расшалился. По городам летает, людей ест, амбары жжет. Вы бы поговорили с ним, ваше высочество... он бы вас послушался... нам очень надо...
Пораженный тем, как громко звучит его голос в окутавшей зал тишине он совсем стушевался.
- Так я же вот о чем, дракончика бы... если не трудно... мы бы и сами... он все равно только нарушителей кушает... у него слух нежный... не любит, когда кто-то с ошибками говорит... да и в амбаре то том, считай, ничего не было... отчеты только по удойности коров за десять лет вам на проверочку... так это же необязательно совсем... мы и новые составим... и проверим сами... не извольте сомневаться...
Дрожа и обливаясь потом, он быстро раскланялся и выскочил из зала. За ним захлопнулась дверь.
Королева на миг проснулась, довольно оглядела пустой зал, сладко потянулась, подложила подушечку под голову и свернулась калачиком на троне. Еще чуточку.
Загнанная
Она шла дальше, уже не видя перед собой дороги, бездумно переставляя налитые свинцом озябшие конечности, уже не надеясь прийти куда-то, просто зная, что если остановится, то упадет и не встанет. Загнанная лошадь, вздрагивающая и корящая себя, что не может больше бежать, потому что ее понукали нестись галопом бессчетное количество дней. Краткая передышка, ласковое прикосновение заботливого паренька на конюшнях, восхищающегося статной кобылицей (ах, если бы вы знали, юноша, что видите перед собой лишь тень былой меня), глоток воды, кажется — все, хватит, наконец я остановлюсь, наконец у меня будет настоящий верный сильный наездник, не знающий жизни без своей спутницы, а не эти жадные до добра купцы, пользующие без остатка и готовые бросить, как только не будет толку. Но снова тяжесть старого седла, горький металлический вкус во рту, оглушительный свист и удар - "Пошла!"
Трое слуг
Дворецкий, Садовник и Конюх. Уверен, что для счастливой жизни настоящей леди просто необходимы все эти представители столь почетных профессий, ибо их объединенные таланты обеспечат ей счастливую жизнь, полную приятных и разнообразных впечатлений и дома, и в саду, и на конюшнях...
Сперва завтрак в постель с горячим. ароматным бодрящим чаем, затем - ванна, она уже готова и испускает дивные запахи отборных морских солей и трав. Плеск воды, клубы пара, веселый смех и пение. Наружу, кутаемся в теплое махровое полотенце - оно уже висит на крючке рядом с заботливо подготовленным одеянием - мягкие, удобные точно в пору сшитые брючки и блузка струящейся, переливающейся цветочными узорами ткани.
Из заботливых объятий хранителя дома в сад. Там уже все готово. Беседка сверкает великолепием - цветы тщательно подобраны и распускаются одновременно, именно в тот момент, когда госпожа подходит к столику посередине, чтобы взять уже поджидающую ее книгу. "Вам нравится, миледи?" - шелестом листьев на ветру доносится до нее голос хранителя сада. Его касания - лепестки роз и шипы. И полог из виноградных лоз закрывается за ними.
И, наконец, конюшни. Сила, благородная мощь жеребцов, переливающиеся на солнце мышцы, развевающиеся гривы завораживают. И он среди них. Один на один борется с еще необузданным мустангом. Он сам поймал его, победил в равной схватке - теперь он имеет право обуздать его, стать его хозяином. Заботливым и справедливым. Он будет именно таким. Она знает это.
Охота
Кромешная тьма. Куда ни глянь, не видно ничего, только воображение рисует в темноте странные, причудливые пугающие образы. Гнетущую всепоглощающую тишину нарушает только один звук - откуда-то доносится мерное медленное тиканье часов, как будто крошечный дровосек без устали раз за разом врезается топором в ствол огромного древа, имя которому — Время. И вдруг его монотонный труд нарушен — раздался еще один звук, звенящий, скрежещущий звук поворачиваемого в скважине ключа. В самом сердце ночи с пробирающем до костей скрипом отворилась дверь. Призрачный свет заполнил коридор, по всем углам летучими мышами разлетелись тени. На пороге появился темный силуэт. Шаг, второй, третий. Черноту ночи прорезал блеск хищной улыбки. Свершилось! Теперь добыча достанется только ему! Охваченный своим триумфом, он сделал еще один шаг, и тут под его ногой предательски хрустнула половица. Резкий свист летящей стрелы. Короткий вскрик. Удар. Ослепительный свет.
Из удобно расположившейся по другую сторону коридора баррикады, состоящей по большей части из подушек и одеял, вылезла слегка взъерошенная, но счастливая Татьяна. В руках у нее все еще слегка вибрировал разряженный арбалет. Она невозмутимо подошла к поверженной жертве. Хрустящая половица и «случайно» оставленные на пороге тапочки вновь оправдали себя. Папа лежал на полу, трофейный пакет с колбасой и другой снедью висел, пришпиленный арбалетной стрелой к предусмотрительно повешенной на дверь деревянной мишени. Таня забрала пакет и с тем же абсолютно невозмутимым видом удалилась к себе в комнату. Охота удалась!