Шпагин Михаил
Королевские перчатки
Михаил Шпагин
Королевские перчатки
- Кончилось чем, спрашиваешь? Вот чем кончилось...
Толя Афанасьев глубокомысленно поглядел на туго набитый бумажник из отливающей серебром ткани, мерцающей красным и желтым, любовно огладил его тугие бока и, видимо, уже хотел объяснить, чем же все кончилось, да передумал.
- Давай я лучше сначала, по порядку, - извиняясь взглядом, попросил он.
Мне осталось лишь согласно кивнуть, такой он, Толя, и в институте был что ни рассказывает, обязательно от Адама начнет.
Афанасьев между тем сосредоточенно углубился в содержимое бумажника. Нет, не деньги там были - мотки разноцветных нитей, какие-то бумажки. Наконец с торжеством извлек небольшую, меньше ладони, ксерокопию текста из какого-то старого журнала, предусмотрительно запаянную в целлофан - чтобы зря не трепалась. Целлофан был весь исцарапан, а некоторые строчки прямо по нему подчеркнуты чем-то острым. "Гвоздем, наверное", - подумал я, и тоже попытался сосредоточиться. Текст представлял собой отдельную заметку под несерьезным названием "Кому нужна паутина". И сказано в ней было буквально следующее:
"Когда-то давным-давно одной из французских королев были преподнесены перчатки, искусно сотканные из... паутины. Это, пожалуй, один из немногих случаев использования натуральной паутины человеком. А вот на киностудии "Мосфильм" как-то столкнулись с прямо противоположной задачей потребовалось создать искусственную паутину. Пришлось сконструировать "паука". В ванночку насыпали термопласт, нагрели его электрическим током, и художник стал выливать расплавленную массу так, чтобы она застывала, образуя естественные паучьи узоры. Паутина вышла на славу".
- С этого все и началось, - торжествующе пояснил Афанасьев. Улавливаешь?
Я ничего не улавливал и поэтому повернул закупоренную в целлофан бумажку обратной стороной. Там красовалась копия иллюстрации все к той же заметке: сказочная старуха у сказочной гигантской паутины. Надпись сбоку указывала и источник информации: это был журнал "Юный техник" двадцатилетней давности.
- Видишь, - постепенно входил в хорошо мне знакомое азартное состояние Афанасьев, - журнал детский, старый, а так проблему поставил - точно, ненавязчиво - сам, мол, догадайся.
Я по-прежнему ни о чем не догадывался и потому изумленно уставился на приятеля. А тот, не замечая моего смятения, продолжал увлеченно:
- И в самом деле, кому, кроме пауков, нужна паутина? Побежал в библиотеку, выяснил - жители Новой Гвинеи из нее гачки делали. Подложат пауку изогнутый кольцом бамбук, тот кольцо оплетет - и снасть готова универсальная, крепкая. Ловили ею и бабочек, и птиц, и летучих мышей, и рыбу по полкило весом. Но что было, то было. А сейчас-то где ее применить! Говорят, в приборостроении, оптике используют. Крохи! А резервы неисчерпаемы. И я таки додумался.
Гляди на фото, какая красивая, словно модный тюль! Вот именно - "паучьи узоры", наверное, и у тебя дома на окнах висят. Да нет, не паутина, а тюль, что в магазине "Уют" на проспекте Вернадского продают. Верно угадал? Ну так вот, никакой это не тюль, а самая настоящая паучья работа. Что? Говоришь, в инструкции было написано - из натуральных нитей? Так ведь пауки и плетут из натуральных. Только на слово "паучьих" торговая сеть не соглашается. Говорят, вызывает кое у кого неприятные ощущения. Словом, некоммерческое слово! Чепуха, суеверие какое-то. Но я своего добьюсь!
Впрочем, не в этом дело, а в том, что научил пауков ткать оконный тюль я. Благодаря вот этой самой заметке. Фотография напомнила мне тюль, и я решил, что его изготовлением вполне могли бы заняться не художники, конечно, а самые настоящие пауки. Их больше, чем художников, дело им знакомо, так сказать, сызмальства, да и какая копия сравнится с оригиналом? Правда, "термопласт" будет попрочнее, однако ознакомившись со специальной литературой, я узнал, что пауки разнообразят не только свои узоры, но и материал для них. Они могут делать нити эластичными и, наоборот, не поддающимися растягиванию, могут сплетать их в миниатюрные канатики, гофрировать... Встречается даже трехцветная паутина - и черная, и желтая, и красная. Словом, технология уже есть, осталось только кое-что подправить да усовершенствовать.
И я своего добился. Рисунок выбрал самый традиционный - паучий, хоть мне и не советуют в магазине упоминать о пауках, паутинный тюль на окнах, словно частица природы в жилище, потому и нарасхват. А проблему прочности нити тоже решил путем традиционным. Надо сказать, паутина и так крепка, прочнее стали, почти такая же, как нейлон, и даже лучше - когда тот рвется, она растягивается. Но уж больно тонка - в тысячу раз тоньше волоса - в этом вся загвоздка. Чуть больше трехсот граммов достаточно, чтобы весь земной шар по экватору опоясать. А нам опоясывать не надо, нам просто прочная паутина нужна. Ну и выручили "канатики", о которых я уже говорил. Дал заказ генетикам, те поколдовали, вывели мне длинноногих красавцев. Носятся, как чистокровные скакуны на ипподроме, только с большей пользой вместо следов тюль остается. Насчет цвета - сам видишь...
Толя с видимым удовольствием похлопал по колену бумажником, провел по мерцавшим красным и желтым звездочкам. Собственно, я уже был готов к этому. Раз одной из французских королев, которой давным-давно и в помине нет, были преподнесены перчатки из паутины, то уж Афанасьев-то спустя столько лет просто обязан был придумать что-то посущественнее. И придумал. К тюлю "из натуральных нитей" я уже с год пригляделся дома, а вот бумажник был просто великолепен. Да, "скакуны", видимо, знали свое дело отлично. Но ведь надо было еще и соткать полотно из созданных ими нитей.
Однако стоило заикнуться об этом, как Толя нетерпеливо меня оборвал. Сказал, что не это главное, и сунул мне под нос еще одну целлофанированную вырезку-копию. "Это, - говорит, - из старинного номера журнала "Изобретатель и рационализатор". Про архитектора Алевтину Лукашину - я сначала имени не знал, только инициал - А. Вот и прозвал ее про себя Ариадной. За что? Нить путеводную она мне в руки дала. Только через нее до настоящего дела дошел".