Зал ахнул. Вернон сделал жест рукой.
Мгновение. Одно-единственное мгновение – и часть снимка увеличилась в сто раз, показывая расплывчатый, но читаемый серийный номер криокамеры.
А в следующее мгновение на соседнем экране появился снимок великолепной чёткости – с такой же, но уже чудовищно искорежённой криокамерой, извлечённой из-подо льда полицейскими экспертами. Мгновение, приближающаяся камера, крупный план – и тот же самый серийный номер.
Зал взорвался криками.
Доказательства. Абсолютно чёткие доказательства.
Лицо Вернона было бесстрастной маской, и лишь белые, чуть подрагивающие губы выдавали его чувства.
– Вернон Талль стёр свою прежнюю жизнь, – его усиленный микрофоном голос перекрыл гул зала. – Я не знаю, сколько человек он убил, чтобы стать безупречным Берном Тьеллем, и сколько уничтожил, чтобы взорвать своих коллег и списать всё на свою марионетку, Анри Леруа. Но, к большому его несчастью, у него была дочь, которая когда-то его любила. И хранила память о нём так, как мои дети никогда… – его голос оборвался. – Впрочем, не берите в голову.
Адвокат Берна Тьелля вскочил.
– Это цепочка фальшивок и невероятных совпадений! Да это фильм, зрелище, которое они перед нами разыграли! Разве вы этого не видите?
Теперь шум, прокатившийся по залу, было не остановить.
Члены жюри переглянулись. Таисса повернула голову – и увидела, как её отец словно бы невзначай посмотрел на ложу, где сидели Мигель и Николь Пуле.
Николь тут же поднялась.
– Я предлагаю устроить перерыв, – раздался её холодный чистый голос.
– А зачем? – удивился Вернон. – Чтобы вы начали торговаться с «Бионикс»? Уж лучше делать это после нашей чистой победы, не так ли?
Он развернулся к жюри, протягивая им руку с линком. На виртуальном экране захлёбывались заголовки новостных лент, сменяя друг друга.
– Разоблачение уже состоялось, – произнёс Вернон. – Каждый, у кого есть линк, в эту минуту видит истинного виновника. Господа члены жюри, я понимаю, что для обвинительного вердикта рановато, но почему бы вам прямо сейчас не изменить меру пресечения и не вынести постановление об аресте маньяку, чьё кладбище ледяных фигур уже успело украсить собой все первые полосы?
– Как насчёт того, чтобы выслушать остальных свидетелей? – произнёс седовласый мужчина из жюри. – Таиссу Пирс, например?
– Давайте, – согласился Вернон. – Устроим шоу по полной программе, чтобы Берн Тьелль получил побольше времени, чтобы скрыться. Думаете, он сейчас сидит спокойно и ждёт, пока его арестуют, пока его тусклая голограмма на нас пялится?
Члены жюри переглянулись.
– Сменить меру пресечения главе Альянса? – нерешительно произнесла молодая темноволосая женщина. – Всё же это слишком… экстраординарно.
– Времени терять нельзя, – вмешался Кирилл Носов. – Я за немедленный арест.
– После одной короткой речи? Мы даже не ознакомились с эксперти… – молодая женщина вдруг моргнула и оборвала себя. – Ну… хорошо.
Тотчас же раздалось несколько голосов, поддерживающих Кирилла, и Таисса нахмурилась. Её пронзило внезапное чувство неправильности.
Она повернула голову к делегации Светлых. Дира нигде не было. Уже улетел арестовывать Берна?
– Ставлю вопрос на голосование, – прозвучал звучный голос Ника Горски. – Кто за то, чтобы немедленно сменить обвиняемому меру пресечения на арест?
– За, – тут же сообщил Кирилл Носов.
– За, – жёстко произнесла прежде нерешительная женщина.
– За.
– За.
– За…
Ни одного голоса против. Вернон убедил их? Чувство неправильности, зародившееся в груди Таиссы, вдруг сделалось сильнее. Или не Вернон?
Таисса закусила губу. Неважно. Они это сделали. Они победили. Берн будет арестован, а остальное – дело техники: достаточно анализа крови и допроса под нейросканером. Молчание будет признанием, и все это понимают.
Голограмма Берна Тьелля поднялась со своего места. Берн глядел прямо на Вернона. Только на него.
– Виктория бы гордилась тобой, – только и произнёс он. – Жаль, что ты уничтожил её наследие. Своё наследие.