– Я передала все права на своё «наследство» отцу, – сухо сказала Таисса. – Охотники за приданым могут не беспокоиться.
Дир и Вернон не смотрели друг на друга, но едва уловимое напряжение вдруг возникло в кабинете.
И тут же исчезло. Вернон задумчиво улыбнулся:
– Как странно. Ещё недавно переговоры были провалены целиком и полностью, а сейчас мы все разговариваем друг с другом. Тёмные и Светлые. И почти по-дружески, что особенно удивительно. Трудно поверить, что маленький Тьен настолько нас всех объединил.
– Это ненадолго, – произнёс Эйвен Пирс. Лицо его было совершенно спокойным. – Я рад нашему с Ником взаимопониманию, но в Совете дисбаланс. Партия Александра потеряла право голоса, но мы ещё получим отдачу по полной. К счастью, вряд ли в ближайшие недели.
– Вам тоже придётся нелегко, – негромко сказал Ник Горски. – У вас нет лидера. Вернон Лютер умирает, а преемника не видно на горизонте. Эйвен – не Тёмный. А люди всё меньше хотят подчиняться и Совету, и Вернону Лютеру, и бунты вспыхивают всё чаше. Вас ждут нелёгкие времена, как и нас.
– А ведь мы сняли такой красивый фильм, – пробормотал Вернон.
– И это отсрочило взрыв. Но не отменило его.
– Может быть, мы можем создать объединённое правительство? – предположила Таисса. – Дипломатический совет, что-то вроде этого? Треть людей, треть Тёмных, треть Светлых?
Вернон Лютер поднял бровь:
– Таисса-наивность, ты вот это сейчас серьёзно?
– Мы не готовы к мировому правительству, – устало сказал Ник Горски. – Мы не готовы даже к разделу земель и тихому перемирию. И в любом случае Совет не настолько слаб, чтобы отдавать контроль неизвестно кому. У нас есть другой выход.
Они с Диром переглянулись, и Таиссу вдруг охватило плохое предчувствие.
– Мораторий на массовые внушения заканчивается, – светски заметил Вернон. – Светлые вновь будут манить всех светлой жизнью.
– Мир, где люди живут в тепле, терпимости и безопасности, нужен, если есть возможность его построить, – возразил Дир. – Даже вы признаёте за людьми право спрятаться за спинами Совета, если они того хотят. Миллионы выбирают безопасность, благополучие, тихих соседей и спокойные улицы.
– Вас слишком мало, чтобы одним махом устроить внушения для всех, сразу и даром, – парировал Вернон. – Хотите ввязаться в революцию? Нам же лучше.
– Лучше бы ты подумал о собственных… – начал Дир, но Ник поднял руку:
– Достаточно. Думаю, основных вопросов мы коснулись. Дир, Совет нас ждёт.
Они обменялись взглядами с Эйвеном Пирсом.
– Ещё поговорим, – негромко сказал отец Таиссы.
Ник Горски кивнул в ответ без улыбки:
– И продолжим говорить. Но мы оба знаем, что это мало к чему приведёт.
Дир встал, коснулся плеча Таиссы и вышел вслед за Ником. Послышался звук отъезжающего лифта.
Повисла тишина.
– Что ж, – наконец произнёс Вернон, – неплохо поговорили. Таисса-путешественница, ты, как я понимаю, завтра возвращаешься в медицинский центр, к малышу Тьену?
И тут раздался лёгкий стук в дверь.
Мелисса Пирс стояла в дверях. И улыбалась.
– Я воспользовалась твоей идеей, что нам стоит сегодня поужинать всем вместе, так что всё накрыто в столовой, – произнесла она, глядя на мужа. – Если, конечно, вы голодны.
– Семейное воссоединение – это прекрасно, но я пас, – произнёс Вернон и встал. – У меня был тяжёлый день.
Таисса сделала было шаг за ним, но Вернон обернулся. Его взгляд словно пригвоздил её к месту, и перед её глазами вновь вспыхнула сцена, как он рассказывает всему миру о преступлениях своей матери.
– Мне сейчас нужно побыть одному, Пирс, – тихо сказал он. – Увидимся, когда увидимся.
И, войдя в сверхскорость, беззвучно вылетел в дверь.
Мелисса Пирс проводила его взглядом, в котором на миг блеснула грусть женщины, оставшейся без способностей. И мягким шагом подошла к Таиссе.
– Фаршированные овощи или свежие устрицы? – с улыбкой спросила она. – Я не знала, захотите ли вы двое побыть простой голодной семьёй или аристократами за церемонным ужином.