Вернон очень странно смотрел на неё. Потом, моргнув, он перевёл взгляд на свой молчащий линк, на котором горел синий огонёк нейросканера.
– Похоже, у меня сломался линк, хотя он был исправен ещё минуту назад, – после паузы произнёс он. – Вариант, что тебе и правда плевать, я, естественно, даже не рассматриваю.
Не думай и не говори об этом.
– Вернон, я не хочу об этом говорить.
– Алиса сейчас находится под общим протекторатом Светлых и бывших Тёмных, ты знаешь, – произнёс Вернон, пристально глядя на неё. – Дир, я слышал, хотел поговорить с ней, но она не захотела его видеть. Меня, впрочем, тоже.
Алисы и её сына в твоей жизни не существует.
Ощущение опасности сделалось нестерпимым.
– Мне пора идти, – резко сказала Таисса.
Она повернулась, и тут невидимая волна словно омыла её разум целиком, захватив – и тут же выпустив. В следующую секунду рука Вернона ухватила её за запястье.
– Я так и знал, – выдохнул он. – На тебе внушение.
– Знаю, – резко сказала Таисса. – И?
Они глядели друг на друга, замерев.
– Я хочу убедиться, что с тобой всё в порядке, – негромко сказал Вернон.
– Нет.
– Тогда мне нужно узнать, кто это с тобой сделал.
– Я сама попросила.
Вернон покачал головой, перехватывая её вторую руку и поднося оба её запястья к своей груди.
– Держу пари, об этом ты не просила, Таисса-противоречивость. Уж точно не о том, чтобы сделаться безразличной к целому миру вокруг. Кто совсем недавно твердил мне в слезах, что не хочет, чтобы я становился диктатором? Что переговоры со Светлыми нам необходимы? Что линк гостя из будущего использовать нельзя?
Его голос сделался тихим и опасным.
– Твои глаза горели, когда ты отстаивала свою правоту, чёрт подери! Или блестели от слёз и ярости, но это были твои слёзы и твоя ярость! Сейчас же у тебя вид замороженной рыбы. – Вернон коснулся её подбородка. – Видишь? Ты даже не обижаешься на меня. Тебе всё равно.
Он стояли близко-близко друг к другу. Вечереющее небо за стеклом вдруг сделалось невозможно далёким, конференц-зал поплыл перед глазами, и мир сжался до тёплых ладоней на её запястьях.
Таисса растерянно смотрела на Вернона. Он говорил правду, она знала. Но там, куда он хотел её увести, были лишь холод, тьма и одиночество. И режущая, невыносимая боль, которая никак не желала кончаться.
– Нет, – прошептала она. – Я боюсь. Я хочу, чтобы всё оставалось именно так. Хочу ничего не чувствовать.
Она ждала, что Вернон возмутится, выругается, закричит на неё. Но вместо этого он поднёс её ладонь к губам и поцеловал пальцы.
– Маленькая, – прошептал Вернон. – Тебе было настолько больно, да? Конечно же. Я так люблю тебя, так хочу спасти от всего этого… и не могу.
Таисса моргнула. Вернон её любит? И нейросканер молчит? Ах да, Вернон же постоянно на нейролептиках…
– Только не возвращай всё на место, – прошептала Таисса. – Не убирай внушение. Никто не знает, что мне стёрли память: ни Дир, ни мой отец. Я никому не сказала.
– То есть методом исключения получается, что внушение тебе сделала Лара? Таисса-непоследовательность, солнышко моё, ты ведь понимаешь, что это может быть опасно?
Вернон никогда ещё не говорил с ней так мягко. Так, словно боялся причинить боль даже одной неосторожной фразой.
– Я знаю, – с трудом произнесла Таисса. Голова кружилась: она не должна была говорить о внушении. – Но я согласилась на это, а значит, была уверена. В конце концов, Лара никогда не обидит членов семьи Дира, а я ему… как семья, правда?
Лицо Вернона на миг исказилась.
– Конечно, моя хорошая, – тихо сказал он. – Но у Светлых свои понятия о том, что допустимо в семье. Ты можешь сказать мне что-нибудь ещё о своём внушении? Хоть что-то? Даже не пробуй, если тебе это неприятно.
Таисса вдруг вспомнила. Чёрный журавлик и неровные рукописные строки, её послание самой себе…
– Да, – громко и отчётливо произнесла она. – Я хочу вспомнить.