«Не вспоминай».
…бережно поправила её. И всё.
– Ты такой милый на этой фотографии, – улыбнулась Таисса. – А потом ты вырос и стал моим отцом. Что ты почувствовал, когда мама сказала, что ждёт меня? И что ты сделал? Открыл рот? Заморгал? Пролил кофе?
Эйвен Пирс задумчиво прищурился. Пламя трещало в камине, и в эту минуту Таиссе было необыкновенно спокойно рядом с ним. Как и всегда.
– Почти. Мы шли по ночной набережной, и я предложил сходить в кафе-мороженое.
– Ночью? Когда всё закрыто?
– Я взломал дверь.
Они переглянулись, и Таисса прыснула:
– И вкусное было мороженое?
– Мелисса позаимствовала на кухне инструменты и натёрла шоколад. Конечно же.
– Мама, – тихо протянула Таисса. – Я видела вас двоих на премьере.
– М-м-м.
– У вас всё хорошо? – Таисса отвела взгляд. – Извини, я знаю, что вы мне не скажете, пока не будете готовы, просто…
Повисло молчание.
– Есть вещи, которые и ты мне не скажешь, пока не будешь готова, – после долгой паузы сказал Эйвен Пирс. – И, честно говоря, меня куда больше волнуют они, чем такой пустяк, как благополучие этого мира или моё собственное. Но…
– Но?
– Если тебя волнуем мы с Мелиссой, я дам тебе ответ, Таис. – Взгляд отца был серьёзным и спокойным. – Ничего не изменилось.
– Совсем-совсем ничего?
– Совсем ничего.
Таисса опустила голову. Пламя камина вдруг перестало её греть.
– Вы не вместе, – прошептала она.
– Таис, «вместе» часто несёт много болезненных коннотаций. А «по отдельности», напротив, часто даёт надежду.
– На то, что когда-нибудь оно перейдёт во «вместе»?
Эйвен Пирс покачал головой, переворачивая следующую страницу в альбоме:
– На то, что вы всегда поддержите друг друга, – негромко сказал он. – И что при одной мысли о вашей единственной дочери любая пропасть перестанет быть пропастью.
С фотографии на Таиссу смотрел серьёзный и задумчивый мальчик с её собственным упрямым подбородком, и Таиссу вдруг посетило чувство, что она смотрит не только на своего отца в детстве, но и на своего будущего сына.
У кого же она видела такой подбородок? Эти черты лица?
– Так странно, – произнесла она вслух. – Говорят, что семья делает нас слабыми. Нам угрожают жизнью близких, мы идём на жертвы, пытаясь их защитить, у нас появляются уязвимые места… Но для тебя это не имеет никакого значения и никогда не имело. Ты просто становишься ещё сильнее, ещё изобретательнее.
– Вообще-то нет, – после короткого молчания сказал Эйвен Пирс. – Когда я впервые держал тебя на руках, я чувствовал себя ужасно уязвимым. Когда то, что тебе так дорого, так хрупко… это пугает.
– Хотя я побыла самой могущественной Тёмной в мире? – подняла брови Таисса. – Я чуть не стёрла вселенную вместе с Тьеном, помнишь? И почти сделала внушение всей планете.
Эйвен Пирс обнял её за плечи. С фотографии на них глядел восемнадцатилетний юноша, почти ровесник Таиссы, а с соседней – юная Элен, которой ещё не было и семнадцати.
– Я знаю, что ты можешь о себе позаботиться, – негромко сказал Эйвен Пирс, глядя на фотографию матери. – Лучше, чем кто-либо. Ты сильная и неповторимая, Таис.
Короткая пауза. И грустный взгляд.
– Вот только такой же сильной была и она.
Открыв глаза, Таисса долго смотрела на высокий потолок, украшенный лепниной. Особняк, принадлежащий «Ньюро», где когда-то жил покойный Жан Леруа.
Долгое время он стоял заброшенным, но теперь имение фактически перешло её будущему супругу. Шато высоко в горах, многовековые реликтовые ели и великолепный вид, открывающийся на озеро. Самое подходящее место, чтобы отпраздновать помолвку.
Таисса спокойно попросила родителей не приезжать ни на помолвку, ни на свадьбу. Взрыв, случившийся на церемонии в «Плазе», мог повториться: четверо глав Альянса до сих пор были живы, в конце концов. А от её отца зависели тысячи и десятки тысяч жизней. Он не имел права так рисковать собой.