…Майлз так рьяно рвался навстречу экспериментам Омеги. Он мечтал, надеялся, думал, что отправляется к Элен. И, судя по тому, как он выгораживал Омегу в их следующем разговоре, она отлично сыграла свою роль, раз Майлз верил ей до сих пор.
Омега и впрямь была мастером иллюзий. Но они ещё не проиграли.
Больше всего Таиссе сейчас хотелось взять сына на руки. Прилететь домой и отдать его Алисе, даже если это будет значить, что сама Таисса никогда больше его не увидит. Что угодно, лишь бы вытащить его из ледяной могилы. Из страшной неизвестности.
Будущее говорило, что ей это удастся. Но существовало ли будущее?
Таисса откинулась на стену силового поля и закрыла глаза.
Глава 19
Когда дверь в её камеру открылась, Таисса задумчиво изучала наруч-фиксатор на левой руке. В полумраке он оставался единственным источником света – и единственной преградой, отделявшей её от бегства.
– Как забавно, – произнесла она, не поднимая головы. – Ведь это устройство изобрели не люди, мечтающие избавиться от превосходства Тёмных. Его придумали мы, чтобы уничтожать соперников. Унижать, обезвреживать, допрашивать… использовать.
– А люди переняли у нас эту милую привычку, – кивнула Омега. Она прислонилась к стене, аккуратно прикрыв за собой дверь. – Берн и его коллеги быстро учатся.
Таисса покосилась на свою точную копию. Омега вновь была в закрытом костюме и капюшоне, но Таисса знала, что увидит, когда капюшон будет снят, и не могла избежать дрожи при взгляде на собственный подбородок и скулы.
– Мы и люди, – произнесла Таисса. – Неужели нельзя избежать этого противостояния? Ведь до войны мы как-то справлялись.
– Справлялись, потому что изгоя-Тёмного и его сторонников, пошедших против прагматичных Тёмных вроде твоего отца, быстро стирали с лица земли, – сухо сказала Омега. – Радикальное меньшинство сталкивалось с рациональным большинством и либо менялось, либо проигрывало. Люди жили в мире с Тёмными и двигались по социальным лифтам. Система работала. Но теперь её здорово встряхнули, и кризис мешает ей прийти в равновесие.
– Но даже если мир вновь придёт в равновесие, – глухо сказала Таисса, – на вершине всё равно будут Тёмные и Светлые. Как и раньше.
Омега хмыкнула:
– Возможно. Но система может достигнуть равновесия даже с участием людей.
Таисса сама не заметила, как разговор начал её увлекать.
– И как его достигнуть?
– Политика, где участвуют люди, уязвима для внушений, – задумчиво сказала Омега. – Не будут же они пить «Амиго» круглосуточно. И ограничиться трансляциями из бункеров мы тоже не можем. Нужно учиться доверять друг другу. Но доверие вроде той нежной дружбы, которая существует между тобой и некоторыми членами Совета, – Омега усмехнулась, – в политике встречается очень редко.
Таисса закусила губу, но промолчала.
Омега с задумчивым видом постучала себя пальцем по подбородку. Такой знакомый жест, до боли напомнивший Таиссе отца…
– Ты и впрямь неплохо подготовилась, – тихо сказала Таисса. – Выглядишь и действуешь совсем как я.
Омега её будто не услышала.
– Вероятно, нужна будет группа неподкупных арбитров-судей. Но и этого может не хватить. Когда твой отец был совсем мальчишкой…
– Что?
Омега оборвала себя.
– Дела давно минувших дней. Забудь. Но вы делаете правильные шаги. Эйвен не ошибся, когда предложил снять «Великого Тёмного». Искренне и талантливо воззвать к эмоциям – это беспроигрышный ход. Сотни миллионов людей смотрят один-единственный фильм, и настроения общества сдвигаются.
Она пожала плечами:
– Но какое значение это всё имеет для меня? Я больше не Элен Пирс, и место за столом «Бионикс» я не получу.
– А ты, конечно, хотела получить его лишь затем, чтобы вернуть миру равновесие.
Омега усмехнулась:
– Естественно. Для чего же ещё?