Ничего. Пустота.
Отчаяние сжало сердце, но Таисса проигнорировала его, отпуская эмоции. У неё есть способ найти Тьена. Омега упомянула о нём с издёвкой, но каким бы бесполезным он ни был, как бы ни были малы её шансы, Таисса не сдастся. Она научится терпению и найдёт в себе упорство. Она…
Она просто это сделает.
И Таисса продолжала пытаться. Раз. Другой. Третий.
Двенадцатый. Сорок четвёртый.
– Тьен, ты меня слышишь, – тихо, но твёрдо говорила она. – Я знаю, что ты меня слышишь. Внутри тебя горит самое чистое в мире сияние. Когда-то я сама несла его в себе, и я знаю, что оно никогда не погаснет. Ты часть меня, часть всех, кто тебя любит. Ты и свет в тебе. Ты и память тьмы в тебе. След нашего будущего. Ты – наследник Великого, создающий вокруг себя фиксированное время, и тебе подвластно всё. Просто откликнись.
Она говорила не с Тьеном, а с песчинкой внутри него, но постоянно сбивалась на его образ. На серьёзный взгляд взрослого Тьена, на растерянную улыбку Тьена-подростка… на сонное ворчание такого близкого ей младенца.
Он был её продолжением во всех лицах. Её сыном. Одним из самых близких ей людей. Одним из самых драгоценных существ на свете.
– Ты знаешь, что я найду тебя, – прошептала Таисса севшим голосом. – Твоя искра в темноте… как бы далеко она ни была, я её почувствую. Я верю в это.
Таисса не осознавала, сколько прошло времени. Не меньше получаса… а может быть, два часа? Три? В горле пересохло, но она не могла себе позволить отвлечься. Потом. Позже. Не сейчас.
– Тьен, – прошептала она. – Малыш, я не сдамся.
Плевать на то, что с ней случится. Нервное истощение? Сердечный приступ? Она переживёт. Она и так незаслуженно получила тридцать лет жизни. Настала пора отдавать.
Таисса вновь погрузилась в темноту. И в этот раз тёплая волна вдруг обняла её.
Чьё-то дружелюбное присутствие в темноте. Союзник. Помощь.
На мгновение Таисса оставила поиски и потянулась к этому присутствию. И почувствовала, что делается сильнее. Ненамного. Тёплая накидка на сильном ветру, хрупкий зонтик против проливного дождя. Ладонь на плече. Но этого было достаточно, чтобы в ночи вдруг вспыхнул далёкий огонёк.
И Таисса изо всех сил рванулась к нему.
Неведомое присутствие не оставляло её. И Таисса чувствовала, знала, что незнакомый союзник тоже готов жертвовать ради того, чтобы спасти её сына. Не всем: это хладнокровное присутствие рационально взвешивало риски. Но одновременно оно было готово закрыть Таиссу собой. Любой ценой. Не её сына, но её саму.
– Спасибо, – прошептала Таисса, когда огонёк приблизился.
А потом она уже не думала ни о чём, потому что ощутила ребёнка, спящего беспробудным сном во льду, в неизвестности, вдали от отца, который обожал его, и от матери, которая родилась без сверхспособностей и не могла его спасти. Вдали от Таиссы.
Песчинка, горящая вечным светом в этом ребёнке, осветила ей путь.
Ей удалось. У неё получилось.
Таисса задохнулась в ослепительной вспышке, яркой, как летнее небо. И поняла, что знает, где её сын. Она поставила точку на карте и ощутила эту точку всем телом. Теперь она знала.
В следующее мгновение огонёк исчез. Связь, непрочная и зыбкая, разорвалась. Тёплое присутствие враз оставило её. Стало холодно и пусто.
Но у неё был ответ.
Таисса открыла глаза и без сил рухнула на каменный пол. Ломило виски, тряслись пальцы, и она не чувствовала под собой ног. Если бы перед ней сейчас открыли дверь камеры, Таиссе пришлось бы ползти к выходу.
Но она поползла бы. Потому что теперь у неё были координаты, намертво впечатанные в сердце, словно стрелка невидимого компаса.
Она знала дорогу. И она могла найти сына.
Таисса вцепилась в стену и с усилием приподнялась. Осталось только выбраться отсюда.
Глава 20
Когда за Таиссой пришли в следующий раз, ей принесли серый брючный костюм и строгую блузку. Таисса мельком полюбопытствовала про себя, были ли это вещи из гардероба Омеги, но лишь пожала плечами, переодеваясь. Какая разница? Совсем скоро с неё снимут эту одежду, чтобы похоронить в стерильном зеве криокамеры.