— Что ж, постараюсь поговорить с ним сегодня же, — решительно сказал я. — Юний, будь добр, пошли сенатского вестника в дом Павла. Пусть никуда не отлучается до моего прихода. Как по-вашему, стоит ли мне прихватить с собой ликтора?
Ничто не может произвести на римлянина большего впечатления, чем фигура ликтора, несущего фасции, символизирующие мощь и славу Рима. Что может быть великолепнее простой связки прутьев, прикрепленной к топору, неотразимо внушающей простым смертным веру в могущество и величие Сената, римских граждан и всех богов Пантеона.
— Ликторы сейчас заняты, — отозвался Юний.
Мне оставалось лишь разочарованно пожать плечами. Что ж, обойдусь и без них. Надену новую тогу и буду уповать на лучшее. Совещание было закрыто: Опимию надлежало получить исчерпывающий отчет о пожаре, происшедшем, несомненно, на его территории. Мне же было предписано заняться расследованием убийства Парамеда, которое, к моему величайшему сожалению, было совершено у меня в районе. И для начала предстояло допросить Сергия Павла, который, кстати сказать, также проживал в пределах моей подотчетности. Рутилий же спешил поскорее убраться к себе на другой берег Тибра, надеясь там отсидеться, пока не закончится эта свистопляска.
Я покинул курию, расточая проклятия направо и налево. Выждав несколько минут, чтобы посыльный успел достичь жилища Павла, я отправился за ним вслед. По дороге я ненадолго заскочил домой, чтобы переодеться. Хотя я предчувствовал продолжительную прогулку, мне пришлось воздержаться от ванны и обеда, которые я завел за правило принимать в это время дня. Да, что ни говори, день не задался с самого начала. Подчас мне доводилось к полудню раскрывать штук по десять преступлений зараз. В самом деле, я скорее предпочел бы расследовать сотню обычных убийств, чем одно, в которое вовлечены высокопоставленные лица.
Кстати, это могло не лучшим образом отразиться на моей карьере. Случись мне начать расследование не в том направлении, и ее мог постигнуть внезапный и преждевременный конец. Равно как и саму мою жизнь.
ГЛАВА 2
Дом Сергия Павла находился меж двух громадных построек, расположенных в одном из глухих переулков Субуры. Скажу без ложной скромности: в своей новой, отбеленной валяльщиком тоге, которая, правда, немного запачкалась, пока я пробирался по грязным улочкам зимнего города, я выглядел великолепно.
Привратник сопроводил меня в атрий, и я принялся изучать внутреннее убранство дома, дожидаясь появления хозяина. В противовес царившей по соседству убогости и нищете здешний интерьер поражал роскошью и великолепием. Изысканные мозаики, лампы, являвшие собой подлинные шедевры бронзовых дел мастеров, фрески на стенах, мастерски копирующие греческие оригиналы. В качестве материала здесь служил самый лучший мрамор, а скреплявшие потолок деревянные балки дышали ароматом кедра.
Признаться, я не ожидал увидеть ничего подобного. Хотя вольноотпущенники частенько располагали большими состояниями, редко кто из них сумел столь достойно распорядиться нажитым добром. Скорее всего, Павлу хватило здравого смысла, чтобы купить талантливого грека-декоратора. А может, он просто обзавелся женой благородного происхождения, которая была весьма образованна.
Сергий, надо отдать ему должное, не заставил себя ждать ни минуты. Он оказался добродушным толстяком с круглым лицом, облаченным в тунику простого кроя. Правда, сшита она была из крашеной ткани, которая, вероятно, превосходила по стоимости мой дом вместе с его содержимым, в том числе обитателями.
— Деций Цецилий Метелл, — начал он, — твое появление — большая честь для меня!
Он пожал мне руку, причем с такой силой, которая никак не вязалась с его заплывшей от жира ладонью. Очевидно, она никогда не знала ручного труда и не держала оружия.
— У тебя голодный вид. Знаю, что привело тебя сюда. Это ужасное происшествие, которое случилось сегодня утром. Однако разреши предложить тебе немного подкрепиться, прежде чем мы перейдем к серьезным делам.
Я с удовольствием согласился воспользоваться его гостеприимством и последовал за ним через роскошный, даже слишком роскошный, перистиль в столовую. Мой новый знакомец обладал невероятной способностью располагать к себе людей.
Как бы странно это ни звучало в устах представителя знати, традиционно питающей презрение ко всякого рода нуворишам, которые, в отличие от аристократии, благородно наследующей состояние, сколотили его на торговле и спекуляциях, я в данном случае ничуть не кривлю душой. Более того, хочу заверить вас, что во многих прочих вещах не разделяю общепринятого мнения моего класса. Любимый мною Рим состоит из людей разных взглядов и интересов. И мне никогда не пришло бы в голову строить свое пристрастное отношение к ним на каком-либо ином основании, кроме их личного поведения и дурного характера. Или, что подчас случается, потому что они мне почему-то не нравятся.