Леонардо молча вырвал у меня слуховое устройство, поднял, призывая меня к молчанию, один палец и приставил металлическую чашку к уху. Его жест, впрочем, был ни к чему, ибо я едва могла дышать, так как ждала повторения того звука.
И он снова раздался, стон настолько громкий, что его страшное эхо услыхала даже я, хотя слуховое устройство было у учителя.
— Граф воскрес из мертвых! — задыхаясь произнесла я, и по моей спине пробежал холодок, как от ледышки. Леонардо и тот на мгновение растерялся, затем встряхнул головой и одарил меня суровым взглядом.
— Держи себя в руках, мальчик. Поверь мне, мертвые не оживают. Если и впрямь тот звук исходил от покойника, то это естественное явление, результат накопления жидкостей в трупе.
Однако едва он закончил свое объяснение, как жалобный крик повторился.
Я почувствовала, как краснею, и испугалась на мгновение, что потеряю сознание. Что касается учителя, его лицо помрачнело, если такое возможно, еще больше, и он, выругавшись, отбросил слуховое устройство в сторону.
— Дело требует расследования, — заявил он и вскочил на ноги. — Пошли, Дино, и не трусь, как девчонка. Пора уж выяснить, кто — либо что — там внутри вместе с графом.
8
Победа и смерть во многом схожи. И то и другое одновременно является и завершением и началом.
Леонардо с помощью изогнутого куска проволоки, извлеченного им из сумы, быстро открыл большой замок, замыкавший запор, установленный на дверях склепа. Мы снова с трудом отворили тяжелые двери, и раздавшийся металлический скрип ржавых петель подействовал почти так же, как потусторонний вопль, донесшийся из глубин гробницы всего несколько минут назад. Затем, второй раз за этот день, я спустилась за Леонардо по вытесанным каменным ступеням в фамильный склеп Сфорца.
Будь я одна, то давно бы в страхе убежала с кладбища, ища спасения за крепостными воротами. Но учитель велел мне следовать за ним, и мне осталось только повиноваться. Тем более что мысль остаться здесь одной — среди склепов, на кладбище — пугала меня еще больше. Солнце стремительно садилось, и скоро снаружи склепа будет так же темно, как и внутри него. Храбрясь, я прошмыгнула в отверзнутый дверной проход и принялась спускаться по ступенькам.
Мне не стыдно признаться, что, когда мы шли вниз, я цеплялась за край жакета учителя. Он схватил один из оставшихся снаружи факелов и вновь освещал нам дорогу, однако его пламя было не столь ярким, как прежде. Его скудный свет освещал всего лишь несколько дюймов перед нами, и мы, отправляясь на поиски чего-то сверхъестественного, рисковали сломать себе шею.
Однако в гробнице слышалось только шипение горящего факела и тихое шарканье наших ног по камню. Мы подошли к камере, и Леонардо, чтобы было лучше видно, поднял факел. Тут же на лежачих поблизости фигурах покойных Сфорца заплясали тени, но остальные терялись во мраке — за исключением одного, чей свежий белый саван отражал тусклый свет факела.
Мы подошли ближе к каменной плите, на которую не так давно положили графа Феррара. Его тело нельзя было не узнать под тонким батистом, как и усиливавшийся запах гниения, который уже не могли скрыть ни аромат благоухающих цветов, ни резкий запах зеленых веток. Я закрыла нос свободной рукой, по-прежнему крепко держась другой за учителя. Хотя граф был несомненно мертв, из этого не следовало, что он покинул этот мир.
Леонардо, не обращавший, видимо, внимания на вонь, поднес факел ближе к закутанному в саван мертвецу и наклонился над телом, вынудив меня чуть ли не встать на покойника. Я старалась не смотреть на последнего, отводила глаза в сторону — с меня было довольно и одного раза. Я слишком отчетливо запомнила, как он выглядел, когда я нашла его, недавно распрощавшегося с жизнью. С меня хватит и этих кошмарных воспоминаний!
— Не думаю, что звук, который мы слышали, издал он, — тихо проговорил Леонардо и выпрямился. — Жидкость в его теле поднялась до точки, когда в легких совершенно не остается воздуха, производящего при освобождении такой звук. Нам следует искать иной источник звука.
Он снова поднял факел и принялся ходить между рядами колонн и плит, рассматривая каждую группу останков смертных, нашедших здесь пристанище. Я старалась держаться как можно ближе к нему, задыхаясь от пропитанных смертью испарений и наблюдая за сокращающимся прямоугольником света наверху, открытой дверью склепа. Прежде льющийся оттуда желтый яркий свет потускнел, свидетельствуя о том, что закатывающееся солнце почти достигло горизонта.