- Мы не уйдем, пока ваше проклятие висит над Тегией.
- Проклятие! Думаете, я бы проклял женщину, которую люблю? - вопросил герцог, указывая на Серафину, - Я расширяю ее чувство прекрасного, чтобы она оценила тонкую элегантность моей внешности.
- Меня отталкивает не ваша внешность, - отрезала Серафина, - Я ненавижу то, чем вы есть внутри.
- И что есть я – внутри?
- Тиран, столь же жестокий, сколь и тщеславный, - сказала Серафина, - Я лучше умру в одиночестве, чем выйду за вас!
Раздвоенный язык мелькнул между губ герцога.
- Интересно, разделяют ли твои чувства другие женщины Тегии?
- Нет! - крикнули несколько женщин на площади.
- Иди же с ним, или ты сделаешь нас всех вдовами, - приказала матрона, подходя к Серафине. Другие двинулись, чтобы поддержать ее, но Корин быстро достала булаву и преградила женщинам путь.
Адон извлек горстку серы из кармана плаща. Он вознес безмолвную молитву Мистре, прося ее благосклонно отнестись к заклинанию, что он готовил, затем произнес:
- Лорд Горджиас никого не убьет.
- Возможно, нет – если вы уйдете на закате, - сказал герцог, остановив свой затененный взгляд на священнослужителе, - Но если после полудня вы все еще будете здесь, все мужчины в этой деревне умрут. Запомните мои слова.
- Если вы угрожаете другим, у меня нет выбора, кроме как сразить вас во имя Мистры!
Когда патриарх поднял руки, чтобы задействовать заклинание, женщины тревожно закричали и побежали с площади. Герцог лишь улыбнулся, когда у него над головой разверзлась огненная дыра. Столб пламени понесся прямо ему в лицо. Он смотрел, как огонь приближается, безумно смеясь.
Как только первый язык пламени коснулся костистого лба, пылающий луч прекратил низвергаться. Пламя с шипением погасло, и багровый разлом внезапно исчез, оставив после себя лишь столб серого дыма. За пару секунд дым развеялся на ветру. В небе не осталось и следа от заклинания Адона.
- Он поклоняется Кайрику! - выдохнула Корин, - Только под защитой Повелителя Раздора можно противостоять магии Мистры – и сотворить такое с женским лицом!
Она коснулась своей изуродованной щеки.
- Не будьте глупцами, - усмехнулся герцог, подходя к ней и Адону, - Ваши жалкие божества меня не интересуют. Единственный, кто достоин моего поклонения – я сам!
Корин прыгнула вперед, целясь своей булавой в грудь герцога.
- За женщин Тегии!
Лорд Горджиас позволил удару попасть в цель. Тот отскочил от его жесткой шкуры. Затем герцог схватил Корин за запястье и произнес магическую формулу. Мягкий покров нежной шерсти немедленно расползся по ее коже. Руки и ноги неожиданно выкрутились в суставах, превратившись в кривые, жалкие отростки, неспособные даже выдержать вес тела. Девушка упала на землю, крича в агонии.
Адон не стал медлить со следующим ударом, на сей раз достав булаву. Выкрикнув имя Мистры, он прыгнул вперед и обрушил свое оружие на лицо лорда Горджиаса. Будто прикованный к земле, герцог следил за дугой, ведущей головку булавы прямо к его носу, и патриарх посмел надеяться, что расправится с врагом за один удар.
Двигаясь так быстро, что Адон увидел лишь расплывчатое пятно, лорд Горджиас перехватил и вырвал булаву. Он отбросил ее в сторону, и, сжав могучую длань на горле у патриарха, оторвал его от земли.
- Довольно ваших глупостей, - прошипел герцог.
Краем глаза Адон заметил стройную фигуру Серафины, приближающуюся сбоку. Обоими руками она обрушила булаву Корин на ногу герцога. Удар отскочил от колена, не нанеся никакого вреда.
- Ты примкнула к этим чужакам против своего будущего мужа? - вопросил он, глядя вниз на Серафину.
Она подняла булаву и ударила снова. Герцог, казалось, и не заметил. Горджиас снова посмотрел на Адона.
- Как ты заставил Серафину любить тебя?
- То, что она чувствует, не любовь, - выдохнул Адон, - Это благодарность за попытку ей помочь…
Герцог посмотрел вниз на девушку.
- Это правда?
Она сердито глянула на его обезображенное лицо.
- Что я чувствую к этому человеку – не твоя забота.
Лорд Горджиас вернул свой темный взгляд к Адону.
- Я убил бы тебя сейчас, но боюсь, ты только станешь дороже сердцу Серафины, - сказал он, - Я даю тебе время до полудня, чтобы ты показал себя трусом, каковым и являешься. Если ты не покинешь мою деревню к тому времени, Серафина станет моей женой – желает она того или нет – и я сдержу свое обещание убить каждого мужчину в этой деревне.
- Я брошусь в море! - пригрозила Серафина.
- Не думаю, - ответил герцог, глядя снизу вверх на нее, - Моей женой будет женщина из твоей семьи. Не ты, так твоя мать.