Я иду на звук, отдающийся эхом, и оказываюсь в темном подвале. Вцепившись в цепочку с бабочками, я молюсь Богу дать мне мужество встретиться лицом к лицу с тем, что на меня надвигается. Крики становятся громче, за ними следуют хрюканье и рычание. Раздается несколько ругательств, когда внезапно все это прекращается.
Мое сердце подскакивает к горлу от страха, когда я слышу шаги, приближающиеся в мою сторону. Я быстро прячусь за колонной, сливаясь с темнотой.
— Позвони его отцу и проверь, приготовили ли мы наркотики для этого маленького засранца. Я еще даже не закончил пытать его, — грубый голос Петро эхом отдается в подвале, когда он проходит мимо и, наконец, выходит на улицу со своими людьми.
Я прерывисто вздыхаю и пытаюсь сообразить, что он имел в виду под тем, что сказал.
Он кого-то пытает? В подвале?
Насколько более жестоким он может быть? Сколько чудовищности скрывает в себе Петро?
Ему недостаточно порабощать невинных девушек, насилуя и мучая их прикрываясь чистотой церкви?
Ему недостаточно притворяться невинным перед другими, ведя себя в темноте как животное?
Не было ни одного момента, когда бы я не пожалела о своем решении сесть в его машину вместе со своей сестрой. Мы с Реей не только попали в беду, но и оказались в другом аду, который хуже предыдущего.
Что-то подсказывает мне, что я должна что-то сделать для незнакомца. Что-то в глубине души подталкивает меня.
Только одним глазком. Потом я уйду.
Только одним взглядом.
Я осторожно открываю дверь, и от открывшегося вида у меня перехватывает дыхание. Это мальчик. Его руки скованы, голова опущена. Все его тело покрыто синяками и кровью.
Часть крови пролилась на грязный пол, образовав лужу.
Ясно как день, что его пытали сверх всяких пределов, и он едва дышит… едва выживает.
Мое сердце сжимается от такой боли, что мои глаза наполняются слезами жалости к нему, потому что я тоже знаю, что такое боль. Когда я захожу внутрь, он осторожно поднимает голову и встречается со мной взглядом.
Внезапно что-то меняется.
В ту минуту, когда наши взгляды встречаются, я чувствую электрический разряд, проходящий по моим нервам, заставляющий мое тело дрожать от эмоций. Я подкрадываюсь ближе, пока не оказываюсь перед ним. В его глазах страх, который только заставляет мое сердце болеть.
Он выглядит сломленным — совсем как я, но все же он выглядит таким привлекательным. Таким совершенным. Он выше меня, поэтому мне приходится вытягивать шею, чтобы видеть его лицо. На вид он примерно моего возраста. Его черные волосы взъерошены, а тело слегка накачано. Впадины его груди и пресса окрашены кровью, когда он просто стоит там, напряженный и полуголый.
— Тебе все еще больно? — Спрашиваю я, внутренне содрогаясь от того, что задала такой глупый вопрос. Конечно, ему больно.
Он кивает в ответ.
Я пытаюсь сморгнуть слезы с глаз, чтобы взять себя в руки. Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что в подвале никого нет, но также отчаянно ищу что-нибудь, что могло бы успокоить его раны.
— Не издавай ни звука. ТССС.
Не дожидаясь его ответа, я ухожу и возвращаюсь с миской воды и аптечкой первой помощи.
Понимая, что нет никакой возможности снять с него наручники, я беру табуретку из угла и использую ее, чтобы соответствовать его росту, пока обрабатываю его раны.
Я комкаю ткань, чтобы приглушить его крики, но, видя ужас в его широко раскрытых глазах, мне трудно удержаться от слез. Он отворачивает лицо, когда понимает, что я использую тряпку. Его тело напряжено.
Он не хочет, чтобы ему снова заткнули рот кляпом.
— Я не причиню тебе вреда. Тебе следует вести себя тихо, иначе он тебя услышит.
Но он не сдвинулся с места.
Я обхватываю его лицо, провожу большим пальцем по его окровавленной щеке, и именно тогда чувствую, как его тело расслабляется.
Мои глаза не отрываются от его глаз, пока я чувствую, как успокаивающее неведомое тепло разливается по моему телу.
— Я не причиню тебе вреда. Я обещаю.
Я не знаю, что меняется, но, словно мой спокойный голос смягчает его страх, он в конце концов позволяет мне обработать его раны.
Все это время он молчит, если не считать негромкого шипения, когда я прикладываю к его порезам ватный тампон.