Как только я заканчиваю эти слова, я всаживаю нож прямо ему в левый глаз, и он кричит во всю силу своих легких. Кровь хлещет водопадом, когда я вытаскиваю нож и протыкаю ему правый глаз. Женщины вокруг кричат или ахают от страха, некоторые даже отводят взгляд. Но это не мешает мне вернуть его и вонзить прямо ему в горло, наблюдая, как он захлебывается собственной кровью и умирает.
— Я уверен, что это развеет все ваши сомнения. Итак, какой бы бизнес я ни закрыл, он останется закрытым. Понятно?
Все кивают в унисон. Оглядываясь через плечо, я вижу Игоря, стоящего в дверях и жестикулирую, чтобы он уходил.
Мы пришли как ни в чем не бывало и уходим с хаосом. Но я должен выяснить, кто пытается украсть мою корону. Кто плетет заговор за моей спиной, чтобы отнять у меня королевство?
Кто этот незнакомец?
Кто он?
Глава 11
МАКСВЕЛЛ
НАСТОЯЩЕЕ
Меня встречают дома звуки бьющегося стекла наверху.
— Убирайся нахуй! — Приглушенный крик Элиши достигает моего уха, когда я поднимаю голову.
Одна из горничных выбегает из комнаты, избегая встречаться со мной взглядом.
— Простите, сэр, но она… — Я поднимаю руку и останавливаю ее, махнув рукой, чтобы она уходила. Я захожу внутрь, запирая за собой дверь, и нахожу разбитые тарелки и нетронутую еду по всему полу.
И вот она сидит на краю кровати. Неподвижная и кипящая от злости, скрестив руки на груди. Она старается держаться уверенно и властно, ее спина выпрямлена, в глазах горит огонь.
— Почему я здесь? Я хочу выйти, — рявкает она свой приказ, как будто она хозяйка дома.
Я прищуриваюсь, засовывая руки в карманы. Исчез мой окровавленный костюм, и я стою перед ней во весь рост в своей черной рубашке и парадных брюках.
— Это мой дом. А ты мой, — я пожимаю плечами, — скажем так, гость. Так что веди себя прилично, иначе с тобой будут обращаться так, как я бы обращался с такой соплячкой, как ты.
Ее обжигающий взгляд метает в меня кинжалы.
Как будто мои слова стали последней каплей, она внезапно бросается ко мне, достает осколок стекла, который я не замечаю, и вонзает его мне в плечо.
Из моего горла вырывается стон, но я не позволяю своему телу сдаться.
Крепко сжимая запястья, она позволяет осколку упасть на пол от давления, когда я разворачиваю ее спиной к своей груди. Она корчится и бьется изо всех сил, но когда я достаю нож и приставляю его к ее горлу, она замирает.
Боже мой. Кто-то вселил в нее мужество.
Это первый раз, когда женщина без колебаний нападает на меня, и само это зрелище меня возбуждает. Это может показаться дерьмовым, но когда меня это когда-нибудь волновало?
Поворачивая ее, заведя руки за спину, я провожу острым концом лезвия по ее шее.
— Что? Храбрости больше нет? — Я усмехаюсь. Каждый раз, когда я думаю о том, чтобы дать ей шанс спокойно все объяснить, она в итоге испытывает мое терпение. Что ж, теперь этому конец.
Страх светится в ее глазах, когда она смотрит на меня. Ее кожа пепельного цвета, ноги дрожат. Мне все равно, чувствую ли я, как кровь сочится из моей раны. Мне похуй, что моя рубашка и пол уже испачканы.
— С этого момента я буду общаться с тобой именно так, поскольку ты не умеешь правильно разговаривать. Поняла?
Она продолжает молчать.
Я слегка прижимаю кончик к ее нервному окончанию, заставляя ее ахнуть.
— Я задал вопрос, рабыня. Отвечай мне, — угрожаю я.
Она кивает, стиснув зубы и раздув ноздри. Смесь ярости и страха сочится из ее тела.
— Понятно.
— Хорошо. Теперь, когда ты сотрудничаешь, мы можем двигаться вперед. — Я провожу лезвием по ее шее до ключицы. По ее оливковой коже начинают бегать мурашки, когда ее дыхание учащается, задевая мою щетину. — Ты останешься здесь на некоторое время, пока все не прояснится. Ты под моей крышей, ты следуешь моим правилам. Поняла, рабыня?
— Да, — едва слышно шепчет она.
— Следуй правилам и не пытайся сбежать. Это бесполезно. Поняла?
— Да.
Я киваю в знак признательности.
— Хорошо.
Я отпускаю ее, когда она спотыкается о кровать и отвечает мне свирепым взглядом. Вид этой маленькой бунтарки напоминает мне о Рее. Но я тут же отбрасываю эту мысль и направляюсь к двери.
— Горничная принесет тебе свежий поднос. Ешь и не выбрасывай. Ненавижу тратить еду впустую, — приказываю я.