Ройс пристально смотрел на нее, испытывая нечто среднее между яростью, изумлением и восхищением безрассудной отвагой. Убить ее сразу означало лишиться возможности получить необходимые ему ответы. Растерявшись, он не знал, как с ней справиться, и, хотя шанс придушить ее прямо на месте выглядел в данный момент весьма привлекательным, об этом не могло быть и речи. В любом случае, держа в плену дочерей Меррика, можно надеяться, что Меррик сдастся, не вступая в сражение.
— Поди прочь, — коротко бросил он.
Не нуждаясь в особом приглашении, чтобы избавиться от его ненавистного присутствия, Дженни повернулась, бросилась из палатки, но остановилась перед опущенным пологом.
— Я сказал, убирайся! — угрожающе предупредил Ройс, и она обернулась:
— Я не желала бы ничего другого, только плохо умею просачиваться сквозь тряпки.
Не проронив ни слова, он подошел, приподнял полог и, застав ее врасплох, с убийственною издевкой отвесил низкий поклон:
— Ваш слуга, мадам. Если чем-нибудь могу помочь, чтобы сделать ваше пребывание среди нас приятным, надеюсь, вы без колебаний доведете это до моего сведения.
— Тогда развяжите мне руки, — велела Дженни, поразив его чрезвычайно.
— Нет, — отрезал Ройс. Полог упал, шлепнув ее по боку, и Дженни помчалась вперед, рассерженная и удивленная; испустила сдавленный крик, схваченная невидимой рукою, но то был просто один из десятка стражей, расставленных вокруг шатра Волка.
Когда Дженни вернулась к себе в палатку, Бренна изнемогала от страха и одиночества.
— Со мной все в полном порядке, уверяю тебя, — успокоила ее Дженни, неуклюже опускаясь на землю.
Глава 4
В долине, где был той ночью разбит лагерь воинов Волка, через равные промежутки времени вспыхивали огни. Стоя в проеме палатки со связанными за спиной руками, Дженни задумчиво наблюдала за разворачивающейся вокруг бурной деятельностью.
— Если мы собираемся бежать, Бренна… — начала она.
— Бежать? — задохнувшись, повторила сестра. Пресвятая Матерь Божья, как же мы можем это сделать, Дженни?
— Пока точно не знаю, но мы это сделаем, и нам надо поторопиться. Солдаты за палаткой говорили, что нас используют, чтобы вынудить отца сдаться.
— И он согласится?
— Неизвестно. Было время — пока Александр не переехал в Меррик, — когда мои родичи скорее сложили бы оружие, чем позволили нанести мне вред. Теперь я для них ничего не значу.
Бренна слышала глухой голос сестры, и, хотя ей хотелось утешить Дженни, она знала, что Александр так восстановил членов клана Мерриков против их юной госпожи, что они о ней более не заботятся.
— Но тебя-то они любят, так что нелегко догадаться, какое примут решение и как повлияет на них отец. Если мы попытаемся бежать как можно скорее, то попадем в Меррик прежде, чем что-то произойдет.
Больше всего беспокоила Дженни обратная дорога в Меррик, которая по ее прикидкам должна занять отсюда два дня езды верхом. Каждый час, который придется провести в пути, будет полон риска; кругом рыщут бандиты, и даже честному человеку две одинокие женщины покажутся легкой добычей. Дороги просто опасны. Равно как и постоялые дворы. Единственное надежное укрытие можно найти в аббатствах и монастырях, где предпочитают останавливаться добропорядочные и уважаемые путники.
— Трудность в том, что у нас нет шансов бежать со связанными руками, — продолжала рассуждать вслух Дженни, оглядывая занятый делом лагерь. — Значит, нам надо либо уговорить их развязать нас, либо нырнуть в рощу во время обеда, когда мы не будем связаны. Но если мы так поступим, наше отсутствие обнаружат тотчас же, как придут забирать посуду, и мы не успеем далеко уйти. И все-таки, если на следующий день-другой нам выпадет только эта единственная возможность, скорее всего ей придется воспользоваться, — весело объявила она.
— А что мы будем делать, нырнув в рощу? — спросила Бренна, храбро подавляя страх при мысли оказаться одной ночью в лесу.
— Еще не знаю… наверно, спрячемся где-нибудь, пока они будут искать нас. Или изловчимся их провести, заставив подумать, что побежали не на север, а на восток. Если удастся выкрасть у них пару коней, мы вернее опередим их, хотя спрятаться будет трудней. Фокус в том, чтобы найти способ и прятаться, и обгонять.
— Как же мы это сделаем? — спросила Бренна, сильно наморщив лоб и с трудом соображая.
— Не знаю, попробуем как-нибудь.
Погрузившись в раздумья, Дженни невидящими глазами глядела мимо высокого бородатого мужчины, который остановился поговорить с одним из рыцарей и внимательно присматривался к ней.
Замерцал огонь, явился охранник забрать тарелки и снова связать им руки, но ни у той, ни у другой не появилось приемлемого предложения, хотя они обсудили несколько самых причудливых и нелепых.
— Не можем же мы добровольно здесь оставаться в заложницах, чтобы он нами пользовался ради своей выгоды, — взорвалась Дженни, лежа ночью бок о бок с сестрой. — Мы должны бежать.
— Дженни, тебе приходило в голову, что он с нами сделает, когда… если, — быстро поправилась Бренна, — поймает?
— Я не думаю, что он нас убьет, — после минутного размышления заверила ее Дженни. — Ему наша смерть невыгодна. Отец потребует, чтобы ему нас показали, прежде чем согласится сдаться, и графу придется нас предъявить — целых и невредимых, — иначе батюшка разорвет его на куски, — объясняла она, решив, что лучше — не так страшно — именовать его графом Клеймором, а не Волком.
— Ты права, — согласилась Бренна и тут же заснула. Минуло несколько часов, прежде чем Дженни смогла тоже погрузиться в сон, ибо, несмотря на показную уверенность и храбрость, она страшилась как никогда в жизни. Она боялась за Бренну, за себя, за свой клан и имела самое смутное представление о способах бегства.