– Сколько вам лет? – отрывисто поинтересовался он.
Вопрос, кажется, озадачил и раздражил ее.
– Семнадцать, – призналась она, по мнению Ройса, не очень охотно и добавила: – И две недели.
– Так много? – молвил он, скривив губы в сочувственной и удивленной гримасе. Семнадцать – еще далеко не старость, хотя большинство девушек выходит замуж между четырнадцатью и шестнадцатью. Он решил, что в старые девы ее записали не совсем справедливо. – Стало быть, вы сознательно не желаете выходить замуж?
В глубоких синих глазах промелькнули досада и протест, а он все пытался вспомнить, что еще болтали о ней при дворе, но в голову не приходило ничего, кроме утверждения, будто сестра Бренна превосходит ее во всем. По слухам, лицо Бренны красой затмевает солнце и звезды. Ройс лениво гадал, почему мужчины предпочитают кроткую бледную блондинку этой бешеной юной соблазнительнице, и тут сообразил, что сам в основном отдает предпочтение уютным светловолосым ангелоподобным красавицам, особенно одной.
– Вы, значит, сознательно не желаете выходить замуж? – повторил он, рассудительно переждав следующий стежок, чтоб у нее от этих слов не дрогнула рука.
Дженни аккуратно кольнула раз, другой, третий, стараясь побороть неожиданное и непривычное мнение о нем как о симпатичном и мужественном человеке. А она уже ясно видела, что он на редкость привлекательный, и это совсем сбило ее с толку. Квадратные челюсти, раздвоенный подбородок, высокие и широкие скулы. Но уж совсем обезоруживало последнее открытие: у графа Клеймора, имя которого вселяло ужас в сердца врагов, были длиннейшие и густейшие ресницы, какие она только видела в жизни! В глазах ее заплясала улыбка при мысли о том, как будут заинтригованы все домашние, когда она выложит эти сведения.
– Так вы сознательно не желаете выходить замуж? – в третий раз нетерпеливо повторил Ройс.
– Пожалуй, да, поскольку отец предупреждал, что отправит меня в монастырь, если я откажусь от единственного достойного брачного предложения, которое смогла получить.
– Кто же вам его сделал? – заинтересованно спросил Ройс.
– Эдвард Болдер, граф Лохлордон. Сидите тихо! – сердито скомандовала она, когда он вздрогнул от изумления. – Меня нечего будет винить за плохую работу, если вы станете дергаться под иголкой.
Столь суровый выговор из уст худышки девчонки, которая, кроме того, была его пленницей, заставил Ройса громко расхохотаться.
– Долго еще вы там будете заниматься этой проклятой штопкой? – сердито парировал он. – Всего-навсего маленькая ранка.
Обиженная, что он, видно, счел ее отважный выпад не более чем легкой шалостью, Дженни отстранилась и посмотрела на него:
– Тут огромная, страшная рана, ни больше ни меньше!
Он открыл было рот, чтобы поспорить, но уткнулся взглядом в груди, бесстыдно выпирающие под тканью надетой на ней рубахи. Странно, что он до сих пор не видел, как пышна ее грудь, как тонка талия, как мягки и округлы бедра. Слегка поразмыслив, Ройс напомнил себе, что до самого последнего времени она носила бесформенные монашеские одежды, а он был чересчур зол и вообще не замечал, во что она одета. Теперь же он немедленно пожалел об этом, ибо отчетливо вспомнил, как прелестно круглились ее ягодицы, и в нем пробудилось желание: Волк неуютно заерзал на стуле, ворчливо буркнув:
– Заканчивайте.
Дженни отметила внезапную грубость и отнесла ее на счет его переменчивого настроения, из-за чего он в один момент становился сатанинским чудовищем, а в другой – превращался почти в брата. Что касается самой Дженни, тело ее оказалось почти столь же непредсказуемым, как и настроение графа. Несколько минут назад ей было холодно, несмотря на пылающий в палатке огонь, а сейчас слишком жарко в рубашке! И все-таки ей хотелось вернуться к той почти приятельской беседе, которую они вели в последние мгновения, не потому, что она желала бы с ним подружиться, а потому, что так меньше боялась его. И она попробовала возобновить разговор, заметив:
– Мне кажется, вы удивились, когда я упомянула графа Лохлордона.
– Удивился, – уклончиво подтвердил Ройс.
– Почему?
Он не испытывал желания сообщать, что Эдвард Болдер наверняка несет ответственность за некоторые ложные слухи, которые ходят о ней по всему Лондону. Учитывая, что этот Болдер – тщеславный петух, нечего удивляться, что он мстит за отказ от ухаживаний, черня имя отвергнувшей его женщины.