Сара Дж. Маас
КОРОЛЕВСТВО ПЕПЛА
Копирование материала СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО.
Стеклянный трон // Двор шипов и роз © 2016–2018
Переводчики: Алёна Рутова, Саша Тарасова, Наталья Ерина, Алианна Диккерсон, Ирина Бейн, Аллочка Потанина, Анна Емелькина
Редакторы: Алианна Диккерсон, Аня Азарова, Наталья Ерина, Liana O`neil
Специально для группы vk.com/throneofglass_online
Принц
Он охотился за ней с того момента, как ее отняли.
Его мэйт.
Он едва помнил свое имя. И вспомнил его только потому, что его три спутника говорили с ним, когда они искали ее сквозь яростные и темные моря, сквозь древние и дремлющие леса, по заснеженным горам, уже утопающим в снегу.
Он останавливался достаточно долго для того, чтобы накормить свое тело и позволить своим спутникам несколько часов сна. Если бы не они, он бы улетел, ища повсюду.
Но ему понадобилась бы сила их лезвий и магии, им понадобится вся их хитрость и мудрость, прежде чем это закончится.
Прежде чем он столкнется с темной королевой, которая разорвала его внутреннее «я», украла его мэйта еще задолго до того, как ее заперли в железном гробу. И после того, как он закончит с ней, он сам возьмет на себя хладнокровных богов, изо всех сил склоняясь к их уничтожению из-за того, что может остаться от его мэйта.
Поэтому он остался со своими спутниками, даже когда прошли дни. Потом недели.
Потом месяцы.
Тем не менее, он искал. Тем не менее, он охотился за ней на каждой пыльной и забытой дороге.
И иногда он говорил по связи между ними, отправляя свою душу на ветер туда, где она содержалась в плену, была погребена.
«Я найду тебя».
Принцесса
Железо душило ее. Оно погасило огонь в ее венах, точно так же, как если бы пламя было уничтожено.
Она могла слышать воду, даже в железном гробу, даже с железной маской и цепями, украшающими ее, как ленточки из шелка. Рев; бесконечные метания воды над камнем. Они заполняли промежутки между ее криками.
Небольшой остров в сердце туманной реки, немного больше, чем гладкая плита скалы среди порогов и водопадов. Вот где они ее оставили. Охраняли ее. В каменном храме, построенном для какого-то забытого бога.
Как и ее, вероятно, забудут. Это было лучше, чем другая альтернатива: память о ее полном провале. Если кто-нибудь захочет ее запомнить. Если кто-нибудь останется вообще.
Она не допустит этого. Провала.
Она не сообщила им, что они хотели знать.
Как бы часто ее крики не заглушали бушующую реку. Независимо от того, как часто хруст ее костей был слышен через ревущие пороги.
Она пыталась отслеживать дни.
Но она не знала, как долго они держали ее в этом железном гробу. Как долго они заставили ее спать, как усыпили ее в забвение сладким дымом, который они вылили, пока путешествовали сюда. На этот остров, этот храм боли.
Она не знала, как долго времени проходило между ее криками и бодрствованием. Между окончанием боли и началом новой.
Дни, месяцы, годы — они слились вместе, ее кровь часто скользила по каменному полу и в самую реку.
Принцесса, которая должна была жить тысячу лет. Дольше.
Это было ее подарком. Теперь это ее проклятие.
Еще одно проклятие, которое должно быть таким же тяжелым, как и то, которое было для нее уготовлено задолго до ее рождения. Пожертвовать самой собой, чтобы исправить древнюю ошибку. Чтобы выплатить чужой долг богам, которые нашли свой мир, но оказались в ловушке. И затем начали править.
Она не чувствовала теплую руку богини, которая благословила и прокляла ее с такой ужасной силой. Она задавалась вопросом, не страшилась ли эта богиня света и пламени ловушки в железном гробу, или бессмертная перевела свое внимание на кого-то другого. На короля, который мог бы предложить себя вместо нее и уступить свою жизнь, пощадить свой мир.
Богам было все равно, кто заплатит долг. Значит, она знала, что они не придут за ней, не спасут ее. Поэтому она не стала молиться им.
Но она все еще рассказывала себе истории, иногда представляла себе, что река пела ее ей. То, что темнота, живущая в запертом гробу, тоже пела ей.
Когда-то давно на землях, давно сожженных до пепла, жила молодая принцесса, которая любила свое королевство…
Она уплывала глубоко в эту темноту, в море пламени. До такой глубины, что когда хлыст трещал, когда кости ломались, она иногда этого не чувствовала.
Чаще всего она чувствовала.
Именно в эти бесконечные часы она фиксировала взгляд на своего спутника.
Не на охотника, и не на королеву, которая могла вызывать боль, словно музыкант, создающий мелодию. Но на массивного белого волка, привязанного невидимыми цепями. Которого принуждали на это смотреть.
Были дни, когда она не могла смотреть на волка. Когда она подходила так близко, слишком близко, к грани, готовая сломаться. И только история не давала ей этого сделать.
Когда-то давно на землях, давно сожженных до пепла, жила молодая принцесса, которая любила свое королевство…
Слова, которые она говорила принцу. Однажды — давно.
Принц льда и ветра. Принц, который был ее, и она была его. Задолго до того, как связь между их душами стала известна им.
Ему было поручено защищать это когда-то славное королевство.
Принц, чей запах был поцелован сосной и снегом, запах того королевства, которое она любила всем своим сердцем лесного пожара.
Даже когда темная королева присутствовала на ее мучениях, пока охотник выполнял работу, принцесса думала о нем. Она держала его в памяти так, как будто это была спасительная скала в бушующей реке.
Темная королева с улыбкой паука пыталась использовать это против нее. В обсидиановых сетях, которые она сплела, в иллюзиях и мечтах, которые она наложила на каждую клеточку ее разума, королева пыталась перевернуть мысли о нем и заставить ее думать о Ключе.
Они размывались. Ложь, истина и воспоминания. Сон и чернота в железном гробу. Дни, когда она лежала связанная на каменном алтаре в центре комнаты, или свисала с крючка в потолке, или была натянута между цепями, закрепленными в каменной стене. Все начинало размываться, как чернила в воде.