- Софи пошла за травами для отваров, я не смог пойти с ней, потому что был занят расшифровкой книги. Спустя час она вернулась в поселение. Ее платье было в крови, она была ранена. Я никогда не видел ничего подобного. Как бы мы не пытались остановить кровь, у нас не получалось. Она умерла у меня на глазах. На ее руке было высечено его имя. Он ясно дал понять, что не простил меня, он думал, что я специально не сказал ему, что послужит платой за его действия. Но я и сам не знал. Никто раньше не пользовался этим заклинанием.
Мальчик со слезами смотрел на отца. Он испытывал ужасную ненависть к темному магу. Он лишил его самого дорогого - мамы. Мальчик никогда не понимал, каково это, когда чьи-то теплые, нежные руки прижимают тебя к себе, когда мама хвалит тебя, когда мама просто есть. И никогда не узнает.
- Я прошу тебя, Кристиан, никогда не ищи его, никогда не стой у него на пути. Он монстр, который готов на все ради власти и мести.
***
- Кристиан! Сегодня ты должен принять свои силы, иначе ты погибнешь, - разгневанный маг стоял напротив кровати сына.
- Но я не могу! Я так больше не могу! Это невыносимо.
- Я не могу потерять и тебя, Кристиан. Ты должен это сделать.
Сэйлери покинул палатку, оставив сына с тяжелыми мыслями о предстоящем ритуале.
Ближе к вечеру молодому человеку принесли сменную одежду и отвар. Кристиан неспеша стал натягивать белый кафтан и представлять в голове ту боль, которая ожидает его и в этот раз. Это последняя попытка, когда он сможет пройти принятие своих сил. Иначе просто умрет.
- Сэйлери уже ждет, - в палатку просунулась голова Ричарда.
Парень кивнул и вышел вслед за мужчиной. Он проходил мимо соседних построений, возможно в последний раз, наблюдая за тем, как суетятся жители поселения. Он боялся, что это его последний день. Кто-то неспеша прогуливался, обсуждая свежие новости, привезенные из королевства, кто-то занимался приготовлением еды, а парень шел, возможно на верную смерть. Спустя какое-то время вдалеке показалось поле с факелами, оно становилось все ближе, как и его желание просто взять и убежать как можно дальше. Забиться в угол и перемотать время назад. Но он продолжал идти вперед, делая шаг за шагом. И вот Кристиан уже стоит в кругу, очерченном вокруг него. У каждого факела стоят люди со свечами в руках. Они являются проводниками для силы, воротами, которые помогут ей выйти из плена. Спустя еще некоторое время на поляну вышел Сэйлери. Он также был одет в белое одеяние, но на его плечах лежала алая мантия. Мужчина прошел вперед к кругу, но не зашел в него. В руках он держал венок с полевыми цветами, кровавые маки распространяли свой аромат, дурманя сознание.
- Подойди ко мне.
Кристиан сделал шаг навстречу. На его голову упал венок. Теперь начало положено и пути назад нет. Проводники, стоящие по кругу стали зажигать свои свечи от факелов, освещая лица, закрытые масками. Это выглядело бы завораживающе, если бы после этого не наступала боль. Она растекалась по венам, заставляя кровь закипать. Кристиан упал на колени не в силах больше стоять. Ему нельзя было выходить из круга. Нельзя, потому что все, кто стоял здесь, просто погибли бы. Его плечи становились тяжелыми, заставляя лечи на траву. Парень царапал ногтями землю, в попытках переключиться на что-то другое, но спутанное сознание не позволяло. Все его тело будто пронзало множество кинжалов, нанося непоправимый ущерб. Голос срывался на хрипы, которые выбивались из груди. Каждый приступ боли вгрызался в него с новой силой. Отец говорил ему, что у него не простой случай. Его выход энергии осложнен блоком, который парень поставил себе еще в детстве. Это получилось чисто случайно, после того самого разговора про маму. Кристиан просто заблокировал все, что было связано с магией, считая что она приносит лишь неприятности и смерть. Как медленный яд, она отравляет организм, заставляя волшебника зависеть от нее. Если ты хоть раз опробуешь навыки темной магии, ты больше не сможешь остановиться. Твой организм будет жаждать темной и отрицательной энергии, начнется ломка, а потом человек просто начнет сходить с ума. Он не хотел быть монстром. Не таким, как Хельсинг. Это стало фатальной ошибкой. Поэтому сейчас, лежа на холодной траве, парень винил лишь Хельсинга, который испортил ему жизнь, разрушив все, что у него было. Он буквально лишил его детства. Кристиан задыхался от ноющей боли в груди, и она была совсем не из-за ритуала. Эта боль теперь казалась в разы сильнее той, которая была пару минут назад. Это была моральная боль. В голове был рассказ отца о маме, о проклятом Хельсинге. Картинки проносились с такой скоростью, что парень просто не успевал за ними следить. Сил на крик уже не хватало, поэтому доносились лишь стоны. Воздух обжигал горло, заставляя задерживать дыхание. Перед глазами стояла пелена, переходящая в небытие. И все прекратилось. Боли больше не было, как и желания жить.