— Все это должен был сделать Эдвард, ты же знаешь?
— Нет, тогда бы он не был бы таким, как сейчас, — голос мисс Авроры набирал силу. — Я воспитывала тебя быть лучшим, а не быть трусом, Лейн. Я воспитывала тебя для самого лучшего, а не бросить все и убежать. Если ты хочешь отдать мне дань уважения, особенно, когда я уйду, ты возглавишь эту семью и выведешь ее вперед… причем объединив. Я проделала свою священную работу с тобой, и ты мой самый любимый сын, проделаешь это со своей семьей.
Лейн закрыл глаза и почувствовал, как внезапная тяжесть разлилась по всему телу, словно стены и крыша Истерли опустилась на его плечи.
— Ты сделаешь это ради меня, Лейн? Потому что, если ты откажешься, то все, что я вложила в тебя, не стоит и выеденного яйца. Если ты откажешься, то я потерпела полную неудачу, прививая тебя все лучшее.
Внутри он кричал.
Мысленно он представлял себя, сидящим уже в самолете, который вылетал хоть куда-нибудь, не важно куда, но главное подальше от Чарлмонта.
— Бог не дает нам больше, чем мы можем вынести, — тихо сказала она.
«А что если Бог совсем нас не знает, что мы можем, а что нет, — подумал Лейн про себя. — Или еще хуже... что, если у Бога совершенно неправильный план?»
— Я не знаю, мисс Аврора.
— Хорошо, я поняла, но ты не должен подвести меня, сын. Ты не должен.
49.
Истинное определение бесконечности решила Лиззи, когда ты застряла где-то, где явно не должна находиться.
Трусики, который к ней не имел никакого отношения, спустились вниз, застряв в ее чертовых трусах.
Как только затихли голоса в коридоре, она выждала еще пять или десять минут, прежде чем продолжила свой путь, высунув голову.
«Время ланча, — подумала она. — Слава Богу».
Быстро передвигаясь по коридору, она закрыла за собой дверь и замерла, прислушавшись.
Она собиралась пойти в номер Шанталь, мимо комнаты Джины.
Она постучала, не получив ответа. Но рядом была комната другой женщины, не так ли?
Войдя внутрь, она закрыла дверь.
— О, Боже, — пробормотала она, пытаясь усиленно вздохнуть, от чего крылья носа раздувались.
Запах модных духов был настолько сильным, что у нее потекли слезы, но ее так просто не возьмешь. Рванув в гардероб Шанталь, она уставилась на шкафы, занимающие достаточно большое пространство, они запросто могли конкурировать с отделом в Nordstrom или Saks. Или же с одним из мест любого члена семьи.
Боже, неужели она действительно собиралась такое совершить?
Скорее всего идея сама по себе была уже глупой, решила она, начиная просматривать нижнее белье, приподнимая шелк и атласные кружева. Потом пошли костюмы, куртки, платья, еще платья, а она все искала и искала.
— Где ты хранишь свое белье, Шанталь...?
Конечно, в ящичках.
По середине комнаты стоял комод, весь усеянный всевозможными ящичками, она начала наобум их открывать.
«Допустим, это действительно глупо», — подумала она. Неужели она действительно собирается найти верх от этого…
Она рылась уже в третьем ящике снизу, с левой стороны, когда обнаружила то, что искала.
Вторую часть комплекта.
В ящичке, лежали комплекты, аккуратно переложенные бумагой друг под другом, она нашла трусики, которые однозначно были частью... фиолетовой ночнушки, валявшейся под кроватью Уильяма Болдвейна.
Но чтобы окончательно убедиться, что она не ошиблась, Лиззи положила две вещи рядышком на густой белый ковер. Тот же размер, та же марка — Ла Перла — все то же самое, за исключением цвета.
Лиззи села на задницу и пару минут внимательно разглядывала собранный комплект.
И вдруг она увидела пятно на ковре.
В дальнем конце комнаты, у окна, выходившего в сад, стояло изысканное трюмо, служившее для макияжа при естественном освещении.
И у одной из ножек растекалось по ковру ужасное желтое пятно.
Такие пятна, как правило встречаются, если у вас в доме присутствуют собаки.
Но в Истерли не было собак.
Передвигаясь на коленях, она юркнула под стол и провела ладонью по пятну на ковре. Оно высохло, поднеся пальцы к носу… да, она почувствовала запах духов.
Нахмурившись, Лиззи поднялась с колен.
— Господи, — прошептала она.
Зеркало трюмо треснуло по центру с трещинами, расходившимися во всем стороны, как паутина.
В центре виднелась кровь.
«Пора убираться отсюда», — подумала она про себя.
Вернувшись к белью, которое она разложила на ковре, она вернула фиолетовый верх, откуда взяла, и быстро протерла все ручки персиковым шелком, пытаясь стереть свои отпечатки пальцев с ящика.
Она не собиралась давать повод полиции, обнаружить ее пребывание здесь, словно она что-то вынюхивала, так сказать…
Лиззи замерла от звука мужского голоса… который слышался из комнаты Джин, располагавшейся по соседству.
Беседу вели двое, причем громко.
Приблизившись к стене, она приложила ухо рядом с картиной французского художника, изображавшего какую-то женщину в стиле ню.
— Меня не волнует, — раздался голос Джины совершенно отчетливо. — Пойдем в мэрию.
— Твой отец умер.
Лиззи отшатнулась, прикрыв рукой рот:
— Что?
Ричард Пфорд продолжил:
— Мы подождем и поженимся после похорон.
— Я не горюю о нем.
— Конечно, ты не горюешь. Для этого нужно сердце, а мы оба знаем, что у тебя этот орган отсутствует.
Лиззи отступила, потом еще сделала пару шагов назад, уперевшись спиной в комод.
Она еще пару раз вытерла поверхность и пошла к двери. Ее сердце так громко стучало, что она даже не могла отчетливо слышать окружающие звуки, но ей было все равно. Если ее поймают, что они с ней сделают?
Она могла всегда сказать, что проверяла в порядке ли цветы в комнате.
Но в коридоре никого не было.
Фактически ничего перед собой не замечая, она на автомате направилась к лестнице для персонала, у нее путались мысли, врезаясь друг в друга, разлетаясь на осколки.
Но ей все-таки удалось прийти к одному неизбежному выводу — она совершила ужасную ошибку, за которую ее простить было практически невозможно.
Спустившись на первый этаж, она остановилась, как вкопанная. И через пару секунд поняла, что стоит напротив офиса Розалинды, да, другого места она выбрать не могла.
Уильям Болдвейн тоже был мертв.
«Как? — задалась она вопросом. — Что с ним случилось?»
Мысли со скоростью света проносились у нее в голове, она вспомнила Лейна в оранжерее, с напряженным выражением лица и без жизненным голосом. Потом, слова его друга, что к нему за два года никто не приходил и никто не звонил, несмотря на то, что Шанталь объявила о беременности.
И треснувшее зеркало наверху, словно от взрыва бомбы и нижнее белье под кроватью Уильяма Болдвейна.
И потом она четко вспомнила Шанталь у бассейна в то утро, когда она настояла, чтобы Лиззи принесла ей лимонад.
Она была одета в шелковый пеньюар, тогда она не обратила на это внимание, но сейчас все встало на свои места...
Она уже тогда знала, что беременна и не хотела показывать этого. И именно поэтому она попросила без алкоголя.
Шанталь спала с Уильямом Болдвейном. Обманывая своего мужа с его отцом, отчего и забеременела.
«Должно быть, она сообщила об этом Уильяму после Дерби», — подумала Лиззи.
И мужчина потерял контроль — ударил ее в гардеробной.
А потом сказал убираться из дома или что-то в этом духе.
Покачав головой, Лиззи приложила ладони к пылающим щекам, старясь медленно дышать.
Единственная мысль, засевшая у нее в голове, как она осудила Лейна, но тогда она очень боялась, что ей опять придется испытать эту ужасную боль...
... теперь же существовала очень, очень большая вероятность, что на самом деле, он не имел к этому не малейшего отношения.
Всплеснув руками, она даже не знала какими словами все сможет объяснить. Как только она приняла решение, взглянула на часы. Если она поспешит...
Переходя на бег, она пронеслась через кухню, мисс Аврора оторвалась от плиты.