Братья задумчиво поглядывают друг на друга, и я не вижу в их глазах ненависти и враждебности. Только какую-то древнюю усталость. И, пожалуй, сожаление, не знаю только, о чём.
Зато от их светящихся, ласкающих взглядов на меня мне хорошо и жарко.
— Благодарю за завтрак, — улыбается краешком губ Киран, глядя на брата.
— Благодарность принимается, — усмехается Гердар и переводит на меня вмиг потеплевший взгляд, — Ами, ты сыта, моё сердце?
Он это говорит с какой-то настолько трогательно-тёплой и лёгкой интонацией, так катастрофически отличающейся от его прежних графинюшек и кисонек, что я только и могу, что осторожно кивнуть.
— Очень вкусно, — отвечаю я. — Спасибо.
— Пожалуйста, — глаза Гердара довольно сверкают. — Я рад, что в тебе нет злости на нас с Кираном. Это славно!
Он откидывается на спинку кресла и хлопает в ладоши в своей обычной манере, впрочем, сейчас почему-то это не раздражает и не пугает. Наоборот. Хочется посмотреть, как он это сделает ещё.
— Ты продолжаешь меня удивлять, драгоценная Ами, — приподнимает он бровь, лаская меня светящимся золотистым взглядом. — Я был уверен, что нам придётся превращаться в драконов и ловить тебя над всеми горами. И заодно тушить пожары от твоих пылающих крыльев.
Я спокойно улыбаюсь ему.
— Да, я помню. Вы говорили, что я вас не прощу и буду очень зла.
— Может это ты со сна такая добрая, — прищуривается король, — и сил злиться нет. Я на всякий случай готов.
И опять же, это звучит как лёгкая и приятная шутка. Я точно не сплю? Это точно тот самый пугающий Гердар, король драконов?
Пока я озадаченно разглядываю его, Гердар щёлкает пальцами, и посуда улетает со стола в распахнувшийся ей навстречу ящик.
На опустевший стол прилетают стаканы с изумрудным напитком.
— Попробуй, ненаглядная, — показывает король на напиток, — тебе должно понравиться.
Гердар придвигается ко мне ближе, опускает руку на спинку моего кресла и протягивает мне стакан.
Осторожно беру узорчатое стекло из его руки и почему-то смущаюсь от его вспыхнувшего взгляда, придавившего мои губы.
— Гердар, не дави на Ами, — со смешком произносит Киран, — расскажи лучше, как слетал к сыновьям. Уже объявил меня с Ами преступниками?
Глава 20. Изменения
Я едва не поперхнулась от этого вопроса, но всё же отпиваю дивный освежающий напиток и осторожно возвращаю его на стол.
— Ну вот, не дал Ами насладиться вкусной штукой! — хмурится Гердар.
И снова я ловлю себя на необычности происходящего. Вроде король и нахмурился, и упрекнул брата, но от этого совсем не страшно. Нет угрозы.
Лёгкость, вот что пронизывает сейчас их общение, потрясённо понимаю я.
— Захочет, допьёт, — подмигивает мне Киран, поражая меня этим ещё сильнее, чем умиротворённые интонации Гердара. — Рассказывай, брат. Мы с Ами преступники? Сколько лет ты нас будешь наказывать? Сто? Двести?
Гердар легко касается тыльной стороной пальцев моей щеки и встаёт. Отходит к краю веранды и смотрит на горы.
— Ещё не преступники, но да, сыновьям я всё расскажу именно в таком варианте, — тяжело отвечает он. — Я должен быть уверен, что Ами в порядке, тогда полечу говорить. Думаю, двадцати лет хватит. После этого сможем рассказать им правду.
Я молчу. Мне мало, что понятно, но, похоже, что время недомолвок и несказанностей завершается.
Драконы молчат. Киран и Гердар смотрят на горы. А я прислушиваюсь к себе. Поправляю тяжёлый камень на груди и пытаюсь понять, что теперь со мной.
Моё мироощущение изменилось. Очень сильно.
Сначала не могу понять, в чём дело, а затем ахаю, прижимая пальцы к губам, глядя прямо перед собой.
Гердар оглядывается, скрещивает руки на груди, а Киран удобнее устраивается в кресле, закидывая ногу на ногу и поглаживая длинными красивыми пальцами подлокотники.
Под внимательными взглядами моих драконов я окончательно осознаю и принимаю изменения во мне.
— Скажи нам, Ами, — наконец, тепло улыбается мне Киран.
— Я больше не красная графиня… — тихо, но уверенно произношу я, глядя на него, а затем на Гердара. — И одержимости больше нет. Вы сняли проклятье. Так?
— Верно, — кивает Гердар.
— Всё так, Ами, — подтверждает Киран.
— Более того, сокровище моё неотразимое, — прищуривается Гердар, — мы полностью убрали саму возможность создавать новых красных графинь. Мои сыновья и твоя дочь… Они сделали то, что не удалось нам. Разрушили сеть святилищ.
И снова, его обращение ко мне — сокровище — меня нисколько не задевает, наоборот, наполняет ласковым теплом.