— Я легко мог угадать, что ты захочешь близости со мной, — медленно улыбается он, приближаясь губами к моим губам, — но узнать это… вдохнуть запах твоего желания, осязать, как ты дрожишь в моих руках…
Его губы ещё ближе.
— Не хочу угадывать, что испытаю, поцеловав тебя, желанная моя. Хочу узнать.
— Пусти, — из последних сил взываю к остаткам своего разума.
Киран каменеет. Стискивает меня почти до боли — жёстко, властно. Дракон схватил вожделенную добычу и не собирается её отпускать.
Сила его желания пугает. Мои вспыхнувшие чувства к нему, моё собственное стремление познать его поцелуй — погружает меня в нарастающую панику.
— Киран, ты пугаешь меня, — как можно твёрже говорю чистую правду. — Всё слишком быстро.
— Не вижу смысла тянуть, — жёстко усмехается он. — Разреши поцеловать тебя. Если не захочешь остаться со мной сегодня, отпущу сразу. Даже если откажешься от новой встречи, не буду больше преследовать.
Его губы ещё ближе к моим, его горячее дыхание обжигает, наполняет всё тело трепетным восторгом, жаждой и предвкушением.
— Разрешаешь поцеловать? — жарко шепчет он.
— Да… — согласие вдруг само срывается с моих губ.
Глава 6. Поцелуй
— То есть нет! — торопливо поправляю я себя.
Поздно.
Его губы обрушиваются мои с неотвратимостью камнепада.
Жёстко сминая мои губы, властно раскрывая их, врываясь языком в глубину моего рта… почему-то податливо раскрывшегося ему навстречу.
Не понимаю, что со мной.
Почему позволяю целовать себя — так подчиняюще жадно, возбуждающе умело.
Его рука давит на мою поясницу, сильные пальцы срывают ткань с плеча, отрывают рукав моего платья.
Киран вдруг отпускает мои губы, придерживает меня, прижимая к себе, а я, совершенно ошеломлённая, слабею в его руках — если бы не держал, я бы точно упала.
Всё моё тело наполняет жар, растекаясь от пылающих после поцелуя губ — вниз, обжигая горло, воспламеняя дыхание, опускаясь в низ живота.
И тут же вспышка похоти, охватывающая всё тело.
Я дрожу, я горю, я… сама цепляюсь за его широкие плечи, смотрю в его горящие изумрудным предвкушением глаза с пульсирующими вертикальными зрачками.
Так смотрел бы великий мастер на величайшее произведение искусства, только что завершённого им, после финального мазка.
Я вдруг понимаю, что до одури, до боли его хочу. Желаю его настолько яростно, что никогда не испытывала ни одного чувства сильнее, чем это.
Мне жизненно необходимо, чтобы он сорвал с меня мешающую мне ткань, провёл ладонями по голой коже, засадил в меня глубоко-глубоко свой внушительный каменный член, всю вожделенную твёрдость которого я так ярко сейчас ощущаю.
Ведь он меня прижимает к себе крепко-крепко. Я чувствую его всей кожей.
Жажду его, моего истинного дракона, единственного, того самого, принадлежать которому я рождена.
— Как ты это сделал?! — шиплю я, из последних сил борясь с нарастающим вожделением.
— Поцеловал, — широко улыбается он.
И я стону в голос от того, как он становится красив в этот момент своего торжества. До чего же притягательный гад.
Запоздало понимая свою ошибку, ярясь на свою суть, уже догадываясь, почему он настаивал на поцелуе, я всё же требую ответа:
— Расскажи! Иначе сдохну за порогом, но уйду.
Его глаза восхищённо расширяются, его улыбка становится ещё ослепительней, хотя казалось бы, это невозможно.
— Ух, горячая какая красавица, — он опускает глаза на мои губы, вызывая у меня новую обжигающую волну похоти. — И ведь сделаешь же. Воли хватит. Не будем портить удовольствие тебе и мне. Расскажу.
Он приближает губы к моим губам.
Я сама тянусь к нему, страстно желая снова ощутить восхитительный вкус его подчиняющего поцелуя.
Киран не даёт — зарывается свободной рукой в мои распущенные им волосы, сжимает их — удерживает меня, не позволяя поцеловать себя.
— Ты красная графиня, Амелия. Ами моя, я же могу тебя теперь так называть.
— Я знаю, кто я, — яростно шепчу я, нащупывая дрожащими от нетерпения пальцами ворот его бешенно дорогущей шёлковой рубашки, — почему я так себя… после поцелуя?
Он так и держит меня в руках, любуясь. Но не мешает мне дёргать на себе драгоценную ткань, так, что пуговицы разлетаются по всей спальне.
— Во мне кровь королевских драконов, вожделенная Ами, — охотно рассказывает он, — красные графини рождены, чтобы вызывать желание лучших, сильнейших из драконов. Ты само совершенство, перед твоей красотой, страстью, огнём в твоей крови не устоит ни один король-дракон, не говоря уже о герцогах, графах и прочих благородных.