Равенна приняла и Пьетро. То был славный, тихий приморский город, одинаково близко расположенный и к Поленте, и к Болонье и слишком близко находящийся от Венеции, чтобы с нею соперничать. Равенна словно дремала на морском берегу, и Пьетро это нравилось. В приходе его любили. Обязанности Пьетро не обременяли – он в основном ездил по фермам, пропускал с хозяевами по кружечке вина и собирал церковные десятины. Ему предоставили двадцать солдат на случай бунта или отказа крестьян платить десятину, однако Пьетро еще не приходилось прибегать к их помощи. Впрочем, помня наказ Кангранде, он заставлял своих людей непрестанно совершенствоваться в искусстве владения мечом, даже когда сам уезжал в Болонью. В результате они, в отличие от Пьетро, всегда были готовы к бою.
Сейчас, как обычно, мысли Пьетро о собственной его физической форме выстроились в передовую линию. Кангранде обещал вызвать его, когда начнет войну с Кремоной. А теперь они с Пассерино уже начали осаду Брешии – лагерь стоял невдалеке от озера Гарда. Верону Кангранде пока поручил бывшему покровителю Данте, Угуччоне делла Фаджоула. С бывшим правителем Пизы Пьетро вел переписку.
Также он переписывался с донной Катериной. Она писала о разных вещах, но лишь постольку, поскольку они были связаны с Ческо. Мальчику недавно минуло три года; изменчивость его натуры, проявляющаяся пока в непоседливости, никому в доме не давала расслабиться. Каждый день Катерина видела особую хитрую мину на его лице и знала: Ческо опять что-то задумал. Шалостям, затеям и забавам не было конца, фантазия мальчика казалась неисчерпаемой. Столь же умен, сколь и опасен, неизменно подытоживала Катерина. Гордость за приемного сына светилась в каждом слове, в каждой чернильной букве.
Щурясь на солнце, Пьетро свистом подозвал Меркурио и дал ему легкого пинка. День чудесный, торопиться некуда. Через три-четыре часа Пьетро будет в своем доме, в предместье Равенны. Можно провести день в тенечке, на лоджии, за чтением старых пергаментов, поглядывая время от времени на соседский виноградник. Местное вино совсем недурно.
«Вот доберусь до дома, откупорю бутылочку, – думал Пьетро. – Может, почитаю новые главы „Чистилища“, что прислал отец».
Его труд уже близок к завершению.
Да, Пьетро знал, что может распорядиться своим временем именно так. Может, но не распорядится. Нет, он до вечера будет упражняться с мечом, как настоящий солдат, будет тренировать мышцы плеч, рук, бедер. Фацио с удовольствием станет отбивать удары своего синьора – Пьетро придется попотеть, пытаясь его догнать.
Пьетро увидел на дороге конного прежде, чем успел сообразить, что видит. Фацио пришлось сказать: «Там кто-то стоит», чтобы Пьетро выпрямился в седле.
– Будь поблизости и смотри назад – вдруг и там кто появится, – велел он своему пажу. – Да не пялься так, незаметно поглядывай.
Опасность представлял не столько конный впереди на дороге, сколько вероятность, что за ним стоит еще дюжина. Для разбойников сборщик податей – лакомый кусочек, а по стране бродили сотни солдат, не задействованных ни в одной кампании, и надо же было им на что-то жить.
Конный застыл, как изваяние. Весьма странное изваяние, кстати сказать. Высоченное, в ниспадающей одежде, а на голове тюрбан. Пьетро разглядел цвет кожи конного и его кривой меч. Пришпорив Каниса, юноша в несколько скачков очутился рядом с мавром и протянул ему руку для пожатия.
– Где только тебя носило? – воскликнул он, расплываясь в улыбке.
– Я скрывался, – прямо отвечал мавр. – Ты получил мое предупреждение?
– Да. Игнаццио умер?
– Умер. – Мавр поворотил коня, чтобы ехать вместе с Пьетро. – Я привез новости и распоряжения. По дороге поговорим.
– Ты едешь ко мне, – произнес Пьетро с полувопросительной, полуутвердительной интонацией.
– Нет, – проскрипел мавр. – Лучше, чтобы нас вместе не видели. – Он бросил взгляд на пажа. – Привет, Фацио. А ты подрос, ничего не скажешь. – Фацио не знал, как отвечать, и потому отвесил несмелый и неглубокий поклон. – Мы с твоим синьором должны побеседовать наедине. Поезжай-ка вперед да смотри, как бы кто на дороге не появился.
Фацио взглянул на Пьетро, тот кивнул, подтверждая поручение мавра. Нехотя Фацио взобрался на коня и пустил его небыстрой рысью, чтобы упустить как можно меньше слов.
Пьетро несколько сдержал Каниса, чтобы он и конь мавра шли голова к голове.
– Ты упомянул о распоряжениях. Значит, ты с ним говорил?
– Да. Последние несколько месяцев я провел в Падуе.
– Но ведь это опасно. Тебя там отлично помнят.
– Если соответствуешь ожиданиям людей, становишься невидимым. Я жил в Падуе под видом помощника укротителя львов. – Пьетро удалось сдержать смешок, и он был вознагражден улыбкой мавра. – Представь себе. За одним египтянином остался должок – я в свое время очень его выручил. А он известный укротитель. Я настоял, чтобы он перевез свой зверинец в Падую, поехал с ним и все время ходил в маске, закрывающей лицо и шею. Легенда была, что один раз я потерял бдительность и меня изуродовал лев.
Улыбка Пьетро приобрела новое качество – стала восхищенной.
– Выходит, тебя все жалели, думая, что ты свалял дурака.
– Верно. Я частенько сиживал на мостовой и вином утишал боль от ран. По чистой случайности дом, перед которым я околачивался, принадлежал графу Сан-Бонифачо.
Улыбка сползла с лица Пьетро.
– Так ведь он – один из тех, кто нанял Пугало.
– Именно. Он связывается со всяким, кто хоть что-нибудь замышляет против Капитана. Я несколько недель следил за его домом, запомнил всех, кто туда входил. Месяц назад графа посетил твой знакомый – Марцилио да Каррара.
Пьетро прищурился.
– Это не к добру. У тебя уже есть соображения?
– Я заранее придумал способ проникнуть в дом графа и решил, что лучше случая, чем визит Марцилио, не дождусь. Граф предложил план, и Марцилио его принял. Правда, сначала поколебался. Он не доверяет графу.
– Я просто на глазах проникаюсь к графу симпатией, – съязвил Пьетро. – А в чем заключается план?
– Они решили захватить Виченцу.
– Ничего себе!
– Ни больше ни меньше. Граф добился поддержки примерно пятидесяти недовольных граждан Виченцы и всех изгнанников. Он убедил падуанцев, что на этот раз все получится. Винчигуерра предлагает подкупить один из гарнизонов, стоящих в Виченце, чтобы солдаты признали его людей и армию Падуи. Они возьмут ворота штурмом, и в течение часа город будет в их власти.
– Ты, конечно, рассказал обо всем Кангранде.
– Конечно. Под предлогом, что отправлен покупать единорога, я встретился с Кангранде и сообщил ему об их планах.
– Кангранде, наверно, собирается заранее сделать внушение всем гарнизонам Виченцы, чтобы никто не польстился на деньги?
– Он мог бы так поступить, – отвечал мавр, – но предпочитает дождаться, когда падуанцы начнут атаку.
Пьетро вспомнился разговор в пустой часовне.
– Потому что так падуанцы нарушат перемирие?
– Да. Если Кангранде выждет семь дней, у него будет повод начать справедливую войну.
Пьетро усомнился, считается ли справедливой война, которой можно было избежать.
– Почему именно семь дней?
– Потому что Кангранде устроил так, чтобы молодой солдат из гарнизона в Виченце успел получить от графа кругленькую сумму.
– Как его имя?
– Муцио, дворянин. Юноша, похоже, считает, что наш хозяин по воде ходит, аки посуху.
– Какова в этом роль Каррары?
– Поскольку граф рассчитывает прорваться в городские ворота силами небольшого отряда, Каррара поведет основные силы Падуи и разграбит город.
– А что же его дядя? – удивился Пьетро.
– А дядя тут ни при чем. Пока дело не будет сделано, он ничего и не узнает.
Пьетро с минуту подумал и наконец задал настоящий вопрос:
– Чего правитель Вероны хочет от меня?
Мавр понизил голос, жестом предлагая Пьетро придержать коня, и прошипел юноше в самое ухо:
– В день нападения Угуччоне делла Фаджоула спрячет у стен Виченцы небольшой отряд. Конечно, падуанцы будут превосходить этот отряд численностью, но иначе никакой засады не получится. Армия Кангранде уже два года воюет, а падуанцы все это время почивали на лаврах. Однако Вероне все равно нужна поддержка. Ты должен приехать в Виченцу за день-два, со своими солдатами. В гарнизонах не могут знать, что происходит, и подозрений твои люди не вызовут.