Он хотел многое сказать Анне. Сказать о том, что, причинив ей зло, живет с чувством, что он – последний преступник. Он никогда не забывал о ней. Хотел забыть, но не смог.
– Моя корона, кто-то похитил ее. Все из-за тебя, из-за тебя! Ты виноват, ты насильник! Мне ничего не надо, забери у меня все картины, драгоценности, деньги, только найди, найди корону! – Анна упала на землю, на коленях подползла к нему.
Стив взглянул на нее и вдруг увидел перед собой обезумевшую старуху с растрепанными волосами и дряблой кожей лица!
Неожиданно она посмотрела куда-то поверх него, и лицо ее исказилось. Подняла дрожащую руку, указывая куда-то в сторону залива:
– Вот он!
Стивен решил, что Анна бредит.
– Чего же ты ждешь?! – закричала она, вскочив, схватила Стива за руки и стала тянуть его изо всех сил, желая поднять.
Стив нехотя повернул голову и замер.
Над гладью залива, покрытым ряской и лилиями, кружила черная птица, похожая на ворона или коршуна. Птица часто вскрикивала противным, резким голосом. Тонкий золотистый обруч был зажат в ее лапках. Тень, отбрасываемая птицей, медленно росла и, заслоняя солнце, покрывала весь залив.
Сердце Стива похолодело. От страха он чуть было не бросился в кусты. Но его рука сама потянулась к пистолету в кобуре. Не целясь, он выпустил в птицу три пули. Коршуна резко отбросило назад и перевернуло в воздухе:
– И-ир! И-ир!
Тонкий золотистый обруч выскользнул из его когтей и упал в воду.
Больше Стив ничего не помнил. Он видел только тонкий золотистый обруч, лежащий на листьях лилий. Он положил пистолет на землю и, не раздеваясь, как был в форме и в амуниции – с наручниками, кобурой на ремне и фонариком, ринулся в воду. Плыл, громко фыркая. Ему мешали тугие стебли лилий, колючие водоросли царапали шею. Под водой его ноги порой натыкались на какие-то твердые острые предметы. Он отталкивал склизкие почерневшие доски, царапая гвоздями руки.
Схватив корону, поплыл назад. Плыть ему становилось все труднее. Как-то резко ослабели руки. Во рту появился солоноватый вкус крови. Рука, держащая корону, вся была в порезах. Некто, навалившись сзади, сильно давил ему на спину, и Стивен захлебывался.
В какую-то минуту он почувствовал, что силы оставляют его. Он услышал над собой дикий хохот, и знакомый противный голос закричал: «Твоя жена утонула! Она ждет тебя к себе! Ха-ха-ха!..»
Сквозь пелену сгустившегося воздуха он видел, как на берегу Анна подобрала с земли какую-то палку. Вошла в воду по колени и протягивает эту палку ему. Но далеко до нее, не дотянуться. И не доплыть…
Вдруг:
– О-ол! О-ол!
Белые перья. И клювы. И клекот. Прилетевшие лебеди, окружив Стива плотным кольцом, поддерживали его своими теплыми сильными телами и помогали плыть.
Выйдя на берег, тяжело дыша, он сбросил склизкую водоросль, опутавшую золотые зубцы. И отдал корону Анне...
Птицы кружили над Стивом и Анной, целуя их клювами.
Анна – вечно юная, в золотой короне, стояла, положив на грудь скрещенные тонкие руки. Она так сильно истосковалась по своей красоте и свободе, что не слышала и не видела ничего вокруг.
– О-ол! О-ол! Спасена! Спасена! – раздавались ликующие голоса лебедей.
За хлопаньем крыл и клекотом ни Стив, ни Анна не слышали сирен трех полицейских «доджей», остановившихся возле его машины, номера которой уже были объявлены в розыск.
Открыв глаза, Стивен увидел полицейских: прячась за валунами и стволами деревьев, копы приближались к ним, держа пистолеты наизготовку.
От мысли, что его сейчас арестуют и он больше никогда не увидит Анну, у Стива сжалось сердце.
– Анна! – воскликнул он.
Она вздрогнула, очнувшись. Посмотрела по сторонам своими острыми, гневными глазами. В ее облике отразилось какое-то птичье беспокойство. Повелительно, как королева, взмахнула рукой.
И на Стива вдруг налетел мощный вихрь, втянув его в огромную темную воронку. Он стонал от боли: все кости его выламывало, все сухожилия выкручивало. Но его сердце было преисполнено неописуемой радости…
Через минуту на том месте, где только что стояли Анна и Стив, уже никого не было. В воздухе плавали перышки и белый пух. А над заливом, удаляясь от берега, летела куда-то лебединая стая.