5
Через мгновение народ осознал, что произошло, и все как один устремили пораженные взгляды на меня и моих спутников.
Я стояла молча и неподвижно, словно окаменела. Химена поспешно оправляла мою мантию, пытаясь прикрыть мою ночную сорочку, я же могла думать лишь о том, что ни в чем не повинный человек только что погиб из-за меня, под развевающейся эмблемой моего царствования.
Несколько человек пришли в себя настолько, чтобы преклонить передо мной колени. Остальные последовали за ними, будто волна прошла по площади, так что стал виден деревянный помост и на нем обезглавленное тело. Оно упало на бок, на плечах кроваво-красный обрубок. Я не видела, куда делась голова. Потом я вдруг поняла, что ищу глазами отрубленную голову человека, которого считала своим другом.
— Генерала Луз-Мануэля в мою комнату немедленно, — сказала я самым твердым голосом, на какой только была способна. Я повернулась, намереваясь уйти раньше, чем кто-нибудь заметит слезу у меня на лице, но ноги у меня подкосились. Химена и Гектор столкнулись лбами, хватая меня. Они практически вынесли меня в коридор. Гектор отмел просьбу позволить мне идти самой и понес меня в комнату.
— Кажется, у меня швы разошлись, — сказала я, чувствуя, как повязки становятся влажными и теплыми. Меня это даже обрадовало, потому что давало возможность думать о чем-нибудь, кроме той пустоты, что теперь зияла в груди.
— Ох, деточка моя, — сказала Химена. — О, Элиза.
Доктор Энзо уже ждал в моей комнате, когда я вернулась. Он впился в меня взглядом.
Мара стояла рядом с виноватым видом.
— Я привела его, — сказала она.
Гектор положил меня на кровать и отвернулся, чтобы доктор мог поднять мою сорочку и осмотреть перевязки. Я зашипела от боли, когда он отвернул их края.
Энзо проговорил:
— Безусловно, не могло быть настолько важной причины, чтобы вы…
— Я не хочу этого слышать.
Он бормотал какие-то извинения, надавливая кончиками пальцев мне на живот. Было больно, но не смертельно.
— Поразительно. Скажите мне, вас прежде когда-нибудь серьезно ранили?
Однажды я пыталась вырезать из живота амулет, но об этом мне не хотелось рассказывать.
— Я ломала пару ребер, — сказала я. — Меня оцарапали ногтями. Было сильное воспаление из-за ногтей инвирна. Они пропитывают ногти ядом, как вы знаете.
Он сдавил кожу вокруг раны и промокнул выделившуюся жидкость сухой тканью.
— Как скоро после перелома вы смогли свободно ходить?
Я задумалась. Тогда обо мне заботился Умберто. Я вздохнула, вспоминая, как он подбрасывал мне в суп листья дуэрмы, чтобы я спала, а не двигалась в путь.
— День. Было больно, но получалось.
Энзо поднял голову и посмотрел мне в глаза.
— А когда боль ушла совсем?
— Меньше, чем через неделю.
Он удивленно повел носом. Он был похож на охотничью собаку, почуявшую добычу.
Он уставился на мой живот, но я вдруг поняла, что смотрит он не на рану, а на амулет. Он осторожно потянулся к нему указательным пальцем и замер, не осмеливаясь дотронуться.
— Ничего. Можете потрогать.
Он коснулся камня, осторожно описав пальцем кружок по верхней грани.
Я почувствовала давление его пальца, но камень не реагировал, продолжая, как обычно, мягко пульсировать. Было странно чувствовать, как кто-то другой прикасается к нему. Никто этого не делал. Даже Химена и Мара не касаются его, одевая меня.
— Будто сердце бьется, — изумленно выдохнул Энзо.
Гектор продолжал смотреть в сторону, но потянулся к рукоятке меча. Он сжал ее, готовый выхватить меч из ножен в любой момент.
Мне стало неловко.
— Так что же вы хотели сказать, доктор Энзо?
Он отдернул руку, будто ужаленный.
— Ваше величество, мне кажется, хотя я и не могу с уверенностью утверждать, но похоже… — Он сделал глубокий вдох. — Я хочу сказать, что вы выздоравливаете слишком быстро.
Я нахмурилась. Хотя я получила прекрасное королевское образование, я мало что знала о врачебном искусстве. Оставалось верить ему на слово.
— И вы думаете, это как-то связано с амулетом?
— Я не могу иначе объяснить то, что у вас нет никаких следов заражения, что вы можете стоять после того, как ваша брюшная стенка была разрезана, и что после вашего необдуманного выхода мне придется просто заменить два шва.
Я решила, что подумаю об этом позднее, когда ночная темнота создаст для меня иллюзию уединения. Я сжала зубы от боли, когда он накладывал швы. Потом Химена проводила его и накрыла меня как раз вовремя, так как явился генерал Луз-Мануэль.