Гроза свиней рысью бросился вглубь парка, а его напарник не сводил глаз со старика, стоявшего поодаль с безмятежным видом. Возвратился Гроза свиней с подкреплением. Двое новоприбывших подхватили старикана под руки и, не взирая на его вялое сопротивление, поволокли внутрь, а ещё четверо остались на улице вместе с Грозой свиней и его бритым напарником. Дело принимало неожиданный оборот. Осокорь ни на секунду не забывал о Втором консуле, въехавшем час назад в сенаторском паланкине. Покидать пост было пока рано. Легат вздохнул, заказал большую чашку горячего шоколада и хрустящие блинчики.
Торки опешил. Когда Ясень инструктировал его, то и словом не обмолвился, что у Тита Северуса его может ждать засада. Фавн специально придал себе облик старого слуги, которого сенатор прекрасно знал, а вот теперь его куда-то тащат люди, одетые в форму личной охраны Северуса, и всё после того, как он показал перстень. Может, эти твердолобые мужики решили, будто он украл перстень? Мысли неслись галопом, но ни одна из них не успокаивала Торки.
— У меня к сенатору личное и приватное дело, — попробовал он канючить, когда его толкнули в вымощенный крупными плитами подвал. — Господин Северус будет очень не доволен, когда узнает, как вы со мной обошлись. Я должен немедленно изложить ему суть своего вопроса.
— Изложишь, — нехорошо усмехнулся стражник, который был справа, — для этого у тебя будет масса возможностей. А коли забудешь что, так тебе подмогнут вспомнить. Верно я говорю?
— А то как же! — с дурашливой радостью отозвался левый, — у нас тут специалисты на все руки, ноги, головы.
Они дружно заржали. Торки раньше не бывал во дворце Тита Северуса, но прекрасно понимал, что сенатор никогда не принимает посетителей в винном погребе, а его привели именно туда. Огромное пространство тонуло во мраке, из которого кое-где выступали округлые бока больших бочек. Дохнуло прохладой и сыростью.
На освещённом парой масляных ламп пятачке было два стула. Один пустой, а второй занимал высокий черноволосый мужчина. Скупой свет заострил черты его лица, углубил морщины на лбу и складки возле жёсткого тонкогубого рта.
— Вы уверены, что это он? — поинтересовался мужчина, оглядев Торки с головы до ног. Его голос был резким и неприятным.
— Так точно, светлейший господин, — почти хором ответили стражники, — он сам сказал, что ему нужен сенатор по важному и приватному делу. — Доложил тот, что справа, — а в доказательство полномочий предъявил перстень с драгоценным камнем.
— Покажите, — мужчина на стуле величественным жестом протянул руку.
Правый, поняв собственную оплошность — они не потрудились отобрать кольцо — засуетился и почти сорвал перстень с фавна, больно оцарапав ему шею шнурком.
— Эльфийская работа, — обладатель властного голоса поднёс перстень к лицу и близоруко сощурил тёмные глаза, — пожалуй, это — он. Ты значительно облегчишь свою участь, если не станешь запираться и расскажешь всё, как есть. — Обратился мужчина к Торки почти ласково.
— Я не понимаю, чего вы от меня хотите? — воскликнул фавн надтреснутым стариковским голосом. Ему совсем не нужно было изображать страх. В полутёмном винном погребе Торки чувствовал себя, мягко говоря, неуютно.
— Я хочу знать, когда ты в последний раз видел Ясеня, и где он сейчас.
— Ясень, ясень, — забормотал парень, надеясь всё ещё разыграть полную неосведомлённость и наивность выживающего из ума старца, — в последний раз я видел ясень, да освежат боги мою дырявую память, по дороге в сей достопочтенный дом. И находится он на прежнем месте: на углу улицы Седельщиков и кривенького переулка, название коего по сей день остаётся для меня загадкой. Но я могу показать, хороший такой, знаете ли, ясень, раскидистый. А вы, должно быть, садовник, поскольку деревьями интересуетесь? — добавил он после короткой паузы с радостным узнаванием ограниченного и неумного человека.
Мужчина на стуле нахмурился.
— Я — не садовник, — произнёс он с металлом в голосе, который выдавал подавленное бешенство. — А ты — наглец, как я погляжу. Поучите его, — приказал незнакомец, — невежа не умеет вести себя в приличном обществе. Но осторожнее. Плётка, не вышиби душу из этого жалкого тельца.
Двое охранников швырнули фавна на свободный стул и крепко, со знанием дела, привязали верёвками. Из темноты вышел здоровый мужик в чёрной кожаной жилетке на голое тело. Татуированные мускулистые руки сжимали устрашающего вида многохвостую плётку с узелками. Лицо его скрывала улыбающаяся маска из полированной меди. Палач, мягко ступая, приблизился к Торки, с хорошо рассчитанной силой взмахнул плёткой, и на связанного обрушился резкий удар. Фавн закричал, ему было отчаянно больно, но он понимал, что единственная надежда на спасение остаётся, пока никто не подозревает о его истинной сущности. Значит, во что бы то ни стало, нужно оставаться в сознании.