— Да, не очень приятно, когда знакомые знать тебя не хотят, — согласился легат, — некоторым людям власть, пускай даже самая маленькая, в голову ударяет.
— Скорее уж скажите, моча носатому Мирко в голову ударила, а не власть, — отмахнулась вдова, — подумаешь, велика шишка! Помощник управляющего у Вукичей.
— Вукичей? — вступил в разговор Лергий, — их цвета зелёный и коричневый. Вчерашний посланец одет был в них одет.
— В точку, молодой человек, зелёный и коричневый — родовые цвета нашего землевладельца, Всадника Волчья голова. Стойте, — глаза женщины сузились, — врал Кочерга, бессовестно врал.
— Да? — протянули хором легат и его помощник.
— Ха! Первая любовь! Какая там любовь! Откуда у Вукичей Кочергова любовь возьмётся, сами посудите. Хозяйка замка, почитай, лет двенадцать как померла. Старший Всадник ненадолго супругу пережил. В Волчьем замке сейчас живёт молодой Блажко, а он не женат, это мне доподлинно известно.
— Навряд ли возлюбленная нашего Кочерги могла быть женой Всадника, — уверенно заявил Лергий, — больно уж затрапезный вид у дедка, да и с деньжатами у него туговато. Сам сколько раз видел, как он деньгами из выигрыша расплачивался. Сдаётся мне, это — какая-нибудь горничная или кухарка. А про знатную даму для красного словца приплёл.
«Всё сходится, ребятишки Бестии наверняка выгребли у фавна все деньги под чистую», — про себя подумал Осокорь, и в который раз удивился изворотливости и находчивости парня.
— Да что вы, — замахала руками вдова, — станет длинноносый Мирко записки от кухарок носить! Кухарки да горничные с пером и пергаментом дела иметь не приучены, хорошо, коли собственное имя нацарапать сумеют. А письмецо, что Кочерге передали, на белом пергаменте писано было и печать имелась.
— Мне кажется, дама сердца влюбчивого ветерана гостит у Вукича, — спокойно сказал Осокорь, бросив предостерегающий взгляд на своего помощника, — и молодой Всадник оказал ей любезность, направил своего слугу, дабы дама могла сохранить инкогнито, — он многозначительно вскинул брови, будто хотел подчеркнуть, насколько важно для женщины оберегать своё доброе имя в такой деликатной ситуации.
— Может, и так, — закусила губу хозяйка гостиницы, — мне это просто в голову не приходило.
— А что из себя представляет ваш сегодняшний землеваделец? — как бы невзначай поинтересовался Осокорь с долей дружественной развязности человека, хорошо знакомого с жизнью города.
— Что о нём скажешь, хозяин он хороший, арендаторы довольны. Но вообще-то для Всадника он немножко странноват, — женщина смолкла, ожидая вопроса, и Осокорь не преминул поинтересоваться, в чём именно упомянутая странность заключается.
— Взялся он преподавать в университете в Лероне, — осуждающе произнесла вдова лысого ветерана. — Учиться в университете, это ещё куда ни шло, но лекции читать великовозрастным оболтусам — совсем не дело для такого знатного человека.
Осокорь не слушал дальнейшие сожаления о том, что достойный Всадник Вукич тратит свои силы и время за недостойным занятием. У него в голове сложились последние кусочки мозаики, и стало ясно, что Пригорицы — не случайный выбор Ясеня. Чудаковатый Всадник, преподающий в леронском университете — это связь, которую почти невозможно отследить. Легату просто повезло, что посыльный графа решил покрасоваться в своём родном городе и вырядился в парадную ливрею.
— А далеко ли от города живёт этот самый Вукич? — спросил догадливый Лергий, за что удостоился мысленной похвалы Осокоря.
— Коли пешим идти, полдня потратишь, а на коне быстрее, но я никогда там не бывала. Говорят, замок красивый. К нему лесной тракт ведёт.
— Ну что, теперь двинем по лесному тракту к родовому гнезду Всадников Волчьей головы? — жизнерадостно поинтересовался Лергий, когда они вышли на улицу.
— Нет, — голос Осокоря стал строгим, — на этом твоя миссия заканчивается.
— Как так, экселенц? Я, что не оправдал ваших ожиданий?
— Оправдал, ещё как оправдал, — легат хлопнул помощника по плечу, — дело в другом.
Он смолк, обдумывая, как лучше обрисовать парню ситуацию, при этом рука Осокоря потянулась к кошельку у пояса.
— Тут, брат ты мой Лергий, высокая политика вступает в дело.
— С Кочергой? — на лице помощника читалось откровенное недоверие, — вы, похоже, шутите. Высокая политика в этом захолустье, быть такого не может.