2. ПАРК ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГА
– Горакс настаивает, чтобы мы поскорее шли на посадку, – сказал Карадур, вглядываясь в темноту.
После бегства из Ксилара они летели весь день и пересекли границу Оттомани. Тучи над головой сгущались, начался дождь. Джориан и Карадур закутались в плащи. Но дождь расходился все сильнее и сильнее, вымочив их. На дне ванны плескалась вода.
– Неужели нам нечем вычерпать воду? – пробормотал Карадур. – Горакс жалуется на лишний вес.
– Раз ты заговорил об этом, – отозвался Джориан, – у ванны есть сток, заткнутый пробкой. Он должен быть под той веревкой.
Он пробрался в другой конец ванны и откинул в сторону моток веревки. Затычка оказалась большой пробкой, сидевшей так прочно, что сильные пальцы Джориана не могли ее вытащить. Тогда он выковырял пробку кинжалом, и вода вытекла из ванны.
Надвигалась ночь.
– Я заявляю, что силы Горакса подходят к концу, – сказал Карадур. – Он утверждает, что, если мы не позволим ему в самое ближайшее время приземлиться, он не выдержит и сбросит нас на землю.
– Прикажи ему притормозить, – ответил Джориан. – Я хорошо знаю страну, но не вижу даже своих собственных рук, не говоря уже о местности. Тут темнее, чем в брюхе у быка. По моим расчетам, мы должны через два-три часа добраться до города.
– По крайней мере не перепугаем до смерти людей внизу, – сказал Карадур. – Раз мы их не видим, то и они нас не разглядят.
Джориан усмехнулся.
– Помнишь того возчика в Ксиларе, который соскочил с телеги, бросился через поле и спрятался в стогу?
– Да. Но твоя всемогущая секретная служба прознает об этом случае и поймет, что мы направились на восток.
– Верно. Но мне думается, что в Оттомани мы будем в безопасности. Оттоманцы всегда были на ножах с ксиларцами. Знаешь, какая чепуха получается, когда река меняет русло, оставляя песчаную косу, которая раньше принадлежала одной стране, а теперь оспаривается другой. Этот спор начался как раз тогда, когда мое правление подходило к концу, и я не успел его решить. Короче говоря, сомневаюсь, чтобы оттоманцы выдали нас.
– Надеюсь, ты окажешься прав. Щедрая взятка нередко берет верх над подобными местническими интересами.
– Тогда мы должны полагаться на скаредность ксиларского казначея. В мое время этот пост занимал Притио, сын Пеллитуса, так же неохотно расстававшийся с золотыми львами, как мальванский тигр со своей добычей. – Джориан вглядывался во мрак, пытаясь разглядеть какой-нибудь крупный ориентир. – Прикажи Гораксу снизиться и лететь медленно, чтобы не врезаться в дерево или шпиль. Когда взойдет луна, нам наверняка удастся найти дорогу или реку, чтобы держать курс.
Через несколько часов дождь превратился в морось. Луна в последней четверти отбрасывала бледное жемчужное сияние на тучи над головой. Время тянулось медленно.
Склонившись через край, Джориан различал вспаханные поля, а временами – деревню, скопление черных прямоугольников во тьме. Но каких-либо примет ему не удавалось обнаружить.
Карадур сказал:
– Горакс утверждает, что лишился сил. Он предупреждает, чтобы мы держались покрепче, поскольку вынужден совершить посадку.
Когда ванна опускалась, у пассажиров появилось ощущение головокружения. Тьма сгущалась – вокруг них поднимались деревья. С тихим шорохом ванна приземлилась на мягкий дерн.
– Демон прощается с нами, – сказал Карадур. – Знаешь ли ты, где мы оказались?
– Где-то в Оттомани, – ответил Джориан, – если только Горакс не перемахнул границы герцогства, и мы не попали в Виндию.
Джориан поднялся, ворча и разминая онемевшие конечности. Дождь перестал, но вокруг слышался плеск капель, падающих с деревьев.
Он выбрался из ванной. Кажется, они попали на небольшую травянистую поляну, окруженную огромными деревьями. Джориан обошел поляну по кругу. Вернувшись, он сказал:
– По-прежнему не знаю, куда мы попали. Ладно, давай хотя бы выжмем воду из платья.
Стоя в ванной, Джориан разоблачился и выжал свою одежду. Он чихнул и сказал:
– Надеюсь, что она высохнет, иначе мы замерзнем до смерти... А это еще что?
По поляне двигался какой-то зверь; его шаги были почти бесшумными, но Джориан разглядел выделяющийся на фоне мрака еще более темный силуэт и услышал тихий шорох дыхания. Затем рядом с ванной раздалось фырканье. Над краем ванны появились два еле видных тусклых пятна. Джориан узнал запах.
Он сидел на мотке веревки, прикрывавшем слив ванны. Внезапно он вскочил, замахал руками и издал оглушительный вопль:
– Й-йе-у-у-у!
В ответ раздалось рычание, и зверь поспешно удалился.
– Кажется, леопард, – сказал Джориан. – Ты в порядке, отец Карадур?
Старый волшебник задыхался, ловя ртом воздух.
– Твой вопль едва не остановил навсегда мое старое сердце.
– Прости, но мне нужно было испугать кошку, чтобы прогнать ее. Небо светлеет. – Джориан ощупал одежду; платье Карадура было разложено на противоположной стенке ванны. – Еще не просохло, но нам лучше одеться. Его высушит тепло наших тел. Как насчет огня?
– Превосходная идея, только не знаю, осуществимая ли в этой сырости.
Джориан достал огниво.
– Проклятье! Мой трут отсырел, и я не знаю, как его высушить. Как ты думаешь, не удастся ли тебе вызвать огонь заклинанием?
– Если ты найдешь дрова, попробую.
Вскоре Джориан собрал охапку хвороста. Стоя в ванной, Карадур взмахнул жезлом, сделал несколько мистических пассов и произнес волшебные слова. В центре наваленной Джорианом кучи хвороста поднялся маленький голубой огонек. Пламя танцевало среди веток, то и дело издавая тихое шипение; но хворост не загорался.
– Увы! – сказал Карадур. – Ничего не получится, пока дрова не высохнут.
Джориан проворчал:
– Я всегда считал, что за помощью к магии прибегают тогда, когда все материальные возможности себя исчерпали. Но, похоже, волшебство так же часто оказывается бесполезным.
Карадур вздохнул.
– Сын мой, боюсь, что ты проник в самый страшный секрет, в святая святых нашего ремесла.
– Ты хочешь сказать, что все ваши чародейские сказки о безграничном могуществе – блеф, чтобы надуть нас, мирян?
– Увы, это верно. Мы терпим неудачу так же часто, как инженеры из Дворца Познания в Иразе. Но я заклинаю тебя, не выдавай этот ужасный секрет простонародью. Нам, волшебникам, кусок хлеба достается изрядным трудом.
Джориан усмехнулся в темноте.
– Поскольку ты спас мне жизнь, старина, я буду хранить твой секрет. – Он осмотрелся. Уже достаточно посветлело, чтобы можно было разглядеть ветви и листья деревьев, хотя лиственная растительность с наступлением осени лишилась большей части своего летнего наряда. – Во имя белоснежных грудей Астис, что это?!
К трем из числа окружающих поляну деревьям были прикреплены деревянные лестницы, вершины которых терялись в кроне.
Джориан сказал:
– Никогда не слыхал о деревьях, на которых сами собой вырастают лестницы. Должно быть, это дело человеческих рук.
– Можно себе представить, что кто-нибудь прикрепил подобные лестницы к фруктовым деревьям, чтобы облегчить сбор урожая, – сказал Карадур. – Но здесь мы видим всего-навсего дубы, буки и липы.
– На буках растут орешки, – сказал Джориан. – Но две из лестниц ведут на дубы. Кому понадобилось собирать недозрелые желуди?
– Например, свинопасу. Но я совсем в этом не уверен, поскольку желуди гораздо проще собирать с земли. Может быть, лестницы ведут на сторожевые посты?
– Никогда не слышал ни о чем подобном, хотя служил в армии Его Незаконнорожденного Высочества, – сказал Джориан. – Но что другое... ого, Карадур, оглянись-ка!
Волшебник обернулся и испуганно вздрогнул.
– Единорог! – прошептал он.
Из кустарника на краю поляны высунулись голова и передние конечности огромного зверя. Единорог в мире Джориана был вовсе не грациозным животным, похожим на коня, а крупнейшим представителем носорогов, покрытым золотисто-бурой шерстью, с единственным рогом, торчащим не из носа, а изо лба, над глазами.