Через некоторое время появился холоп и дал знать, что баня готова. К этому моменту Иван и Милован уже были пьяны.
После бани, старый холоп проводил гостей в свои комнаты. Сытые, помытые, и довольные они пошли по своим комнатам, на втором этаже терема. Там уже было постелено. Мягкие теплые комфортные постели. Дубыня уснул сразу как только прилег. Сумку с Короной прижал к груди. Лиса тоже не долго ворочалась. А вот Иван уснуть не мог. Ему захотелось тяпнуть еще винца. Для этой цели он встал с постели.
Была тихая теплая безоблачная ночь. Луна светила ярко, видимость была хорошая. Проходя мимо окна, Иван увидел, как от дома отходит Милован со свечой в руках.
На первом этаже Иван столкнулся с холопом. Старик стоял в темноте, уткнувшись носом в угол. Это было странно. разбойник похлопал его по плечу. Холоп обернулся и уставился на него.
— Ты чего тут стоишь? Тоже не спится? — спросил его Иван.
Холоп раскрыл широко рот, демонстрируя свою особенность. Особенность в том, что у него отсутствовал язык.
— Вот оно как. Не хозяин ли тебе его вырвал? — на этот вопрос холоп не ответил.
Раздобыв на кухне початую бутылку вина, Иван вышел на свежий воздух. Милован стоял недалеко от дома и разговаривал с кем-то в темноте. Немного приблизившись, Удалой увидел того, с кем говорил Милован. Это было огородное пугало. Старые шмотки на палке, набитые соломой, а ведерко, с нарисованными углем глазами и ртом, в качестве головы.
«Почему ты сегодня ко мне не приходил поговорить?» — предъявило претензии пугало к Миловану.
— Извини, некогда было с тобой болтать, у меня гости, — ответил боярин.
«Кто?! Гости?!» — изумленно воскликнуло пугало. «А как же я?! Я теперь тебе не нужен?!»
— Нет, ты мне нужен, не говори глупостей.
«Задуши их во сне! Скорми их Веселине!»
— Нет! Я не хочу их убивать и скармливать Веселине! — возразил Милован пугалу, а затем добавил: — Пока не хочу.
«Мне бы не помешали человеческие черепа для отпугивания ворон. Пернатые твари перестали меня боятся, садятся на меня и гадят».
— Тебе не нужны черепа для отпугивания ворон, так как вороны сюда не прилетают, поля то вымершие.
«Значит, я тут за зря торчу? Без пользы? Я тебе не нужен?»
— Не серчай, прошу. Ты приносил мне пользу все это время. Я не могу сейчас с тобой говорить, — отмахнулся боярин. — Меня ждет Веселина.
Разумеется, Иван слышал лишь слова Милована, слова пугала дорисовало его воображение. Вы же понимаете, пугало не может говорить — оно не живое (по крайней мере, это пугало). Разбойник не придал бы увиденному и услышанному особого значения, если бы не слова про убийства. Он даже забыл про вино.
«Похоже, боярин наш с поехавшей крышей. Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме», — подумал Иван.
Милован пошел дальше, к сараю. Иван пошел за ним. Он ступал аккуратно и тихо. Из сарая доносилось хрюканье. Боярин зашел в сарай, а разбойник подкрался к стене сарая и заглянул в щель между досками.
Боярин поставил подставку со свечей на пол. Встал на корточки перед огромной бесформенной свиноматкой. Та лежала на боку, шевелила ногами и хрюкала. Встать она не могла. Удержать такой чудовищный вес на своих ногах ей было не под силу. Вот картина! Он стал сосать ее титьку! Мерзость! Он причмокивал и стонал от удовольствия. Иван не знал, что ему делать и что думать в этой ситуации. Он с трудом сдержал рвотные позывы. Любопытство брало верх и он продолжал наблюдать.
Милован встал, вытер с губ серую жижу. Эта субстанция напомнила Ивану недавний ужин. Содержимое его желудка вновь захотело наружу. Тем временем, боярин подошел к свинье сзади, снял портки, схватил за крученный хвост и…
«Какого хуя он вытворяет?! Больной выродок!»
От мерзкого зрелища Ивана вырвало. Из-за визга свиньи Милован не услышал шум за стеной.
— Веселина, моя Веселина, — доносился из сарая голос боярина.
Иван собрался прекратить это непотребство, но потерял сознание от удара по затылку.
Иван очнулся. Милован и его холоп стояли рядом и ждали, когда он придет в себя. Голова у разбойника трещала по швам. Холоп Милована хорошо по ней приложился обухом топора. Иван сидел на земляном полу сарая, привязанный к деревянному столбу. Кисти его рук также были туго связаны.
— Моя башка…
— Ты сунул нос не в свои дела. Чрезмерное любопытство до добра не доводит, — осуждающим тоном сказал Милован и отхлебнул вина из бутылки.
— Ну ты и мерзкий. У тебя с головой беда, — слова Ивана были полны презрения.