С левой руки южанина сорвалась огненная плеть. Измученный неравным поединком вражеский маг не придумал ничего более умного, нежели вновь подставить под удар щит, но конец плети завернулся за его край и ужалил обороняющегося в руку. Громко вскрикнув от боли, загорец выронил щит и упал на колени. Однако и на этот раз не сдался. Яркая вспышка во второй раз ослепила имперцев, но вошедший в раж Хош вслепую сделал молниеносный выпад и пронзил грудь противника. На этот раз все было кончено. Воспользовавшись своим правом, победитель протянул руку, забирая остатки силы побежденного.
— Да он почти пуст! — бритоголовый был скорее удивлен, чем разочарован.
— Был уверен, что придавил его камнем, — бесстрастно заявил Бизард, разглядывая распростертое на земле тело противника.
— Придавило несчастного воина, — хохотнул южанин, — этот успел еще и щит с товарища снять.
— Прибираться будем? — скучающим голосом осведомилась Ангельма.
— Смысла нет, — ответил Бизард, извлекая из вещевого мешка черноволосый парик с длинной косой.
Отрезав примерно половину косы, старый маг вложил ее в руку загорца:
— Будем поддерживать легенду о лэссэнаях. Идем!
— Постой! — Хош отыскал среди камней едва не прикончивший его метательный нож и положил рядом со свободной рукой оставшегося для них безымянным чужого волшебника. — Для достоверности!
Бизард и Ангельма уже собирались протискиваться по тропе мимо перегородившего ее валуна, когда встревоженный возглас бритоголового товарища заставил их вернуться:
— Посмотрите на это!
— Что еще? — недовольно процедила сквозь зубы волшебница.
— Он не преображается!
Имперские маги Высшего круга обступили поверженного противника, с интересом вглядываясь в его лицо.
— Он не преображается, потому что это его естественный вид. Видимо, они действительно не практикуют омоложение.
— Старый, ты хочешь сказать, — Ангельма резко повернулась к Бизарду, — что местные маги не продлевают себе жизнь?
— Это невозможно! — поддержал ее Хош.
— Одна из странностей местных магов, — равнодушно пожал плечами старый маг, — необъяснимый выверт сознания. До меня доходили подобные слухи, но не очень верилось.
— Но это же несусветная глупость! — воскликнула магесса.
Для имперских магов считалось абсолютно естественным продлевать собственную жизнь при помощи магии. Так что возраст волшебника в двести пятьдесят — триста лет ни у кого не вызывал удивления. Ну, а если уж у тебя хватает сил и умений продлить себе жизнь, то стоит потратить некоторое количество силы и на внешний вид. Бизарду было двести с небольшим лет, он всегда не очень-то заботился о собственной внешности, поэтому выглядел, как обычный человек лет шестидесяти-семидесяти. Возраст красавицы Ангельмы исчислялся примерно ста тридцатью годами — выглядела она на двадцать. «Малыш» Хош выглядел лет на двадцать пять, хотя ему было уже за девяносто.
— Но как это возможно? — не унимался южанин. — Если их жизни так же коротки, как и жизни обычных людей, то они просто не успеют достичь тех уровней мастерства, которые покоряются нам. Но этому-то лет шестьдесят, а он чуть не четверть часа продержался против нас! Навскидку я бы оценил его уровень не менее чем уровень нашего Первого круга!
— Империя слишком мало внимания уделяла Загорью последние лет триста. Поэтому думаю, что это не последний поджидающий нас в этой стране сюрприз. Поговорим об этом после, — старший имперец решительно развернулся к тропе, — нужно убраться отсюда как можно скорее.
5
В горах еще было холодно и сыро, а здесь, в долине, вовсю зеленели луга, цвели деревья и кустарники, радостно щебетали птицы, припекало солнышко.
На берегу весело журчащего ручья, пригоршня песка, повинуясь мановению изящной женской руки, закружилась маленьким вихрем, оторвалась тоненькой ножкой от земли и, замерев в полуметре от поверхности, оказалась уже куском мрамора идеальной конусовидной формы. Поблескивая гладкими, розовыми, с белыми прожилками боками на солнце, конус медленно перевернулся в воздухе. С тихим треском его вершина раскрылась, и весь камень трансформировался в прекрасный цветок с семью лепестками разных цветов и стройным стеблем с двумя кокетливо изогнутыми листочками и четырьмя острыми шипами. В воздухе разлилось цветочное благоухание. Но все это волшебство длилось лишь минуту. Затем цветочный бутон закрылся, листья и шипы исчезли, стебель втянулся. Вся конструкция стала стремительно сплющиваться и приобретать стальной оттенок. Спустя мгновение на месте цветка висел тонкий металлический диск. Но и в его состоянии почти сразу стали происходить изменения. Толщина увеличилась до четверти метра, ширина осталась прежней, а длина выросла вдвое, трансформировав таким образом диск в продолговатое яйцо. Цвет предмета тоже сменился на ослепительно белый, поверхность постепенно стала волнистой и воздушной. Всего через минуту на месте яйца полностью сформировалось маленькое облачко и тут же пролилось на песчаный пляж мелким дождиком. По мере того, как песок под рукотворным облаком намокал, само облако истончалось и скукоживалось, а с последней каплей дождя исчезло вовсе.
Раздался вздох облегчения, и девушка, в изнеможении опустив руки, прислонилась к стволу стройного кипариса. Из-под ее темно-русых кудрей по вискам струйками стекал пот.
— Браво, браво! — опустившись на корточки, молодой русоволосый мужчина разминал в руках мокрый песок. — Песок мокрый по-настоящему, молодец, Эль Лури!
— Спасибо, я старалась, — девушка устало прикрыла глаза, — экзамен сдан?
— Впечатляет! Очень впечатляет! Признаюсь, некоторые твои приемы стали для меня полной неожиданностью, — отряхивая руки от песка, мужчина медленно, словно нехотя, поднялся, но в его глазах таились тщетно сдерживаемые искорки веселья, — ты сумела меня удивить. Поэтому я присуждаю тебе… седьмую ступень!
Глаза Эль Лури широко распахнулись и загорелись торжеством. Еще бы — перескочить с пятой сразу на седьмую ступень мастерства — это был редкий, практически неслыханный успех! Маг, достигший шестой ступени, уже мог вести самостоятельную практику, весьма ограниченную, но позволяющую обрести финансовую самостоятельность. Седьмая же означала причисление к младшим мастерам и возможность поступления на службу в органы власти. Она рассчитывала достичь седьмой ступени лишь через год, потому и не скрывала изумления. Теперь обработанные ею гончарные изделия отца можно будет сразу направлять в продажу, без экспертизы у магов наместника. А это не только престиж, но и изрядная экономия средств. Однако молодости свойственен максимализм, и, едва переварив столь высокое признание свого мастерства, девушка уже замахивалась на большее.
— А теперь, — ее голос предательски дрогнул, выдавая волнение, — а теперь ты будешь учить меня боевой магии и брать в патрули на перевалы?
— Послушай, Лури, — экзаменатор бережно взял руку девушки в свои ладони, — ты очень талантлива! Ты уже являешься прекрасным магом-ремесленником и сможешь стать еще лучше! Ты же создаешь вещи изумительной красоты. Это очень редкий дар.
— Но это скучно!
— Хм, я уверен, что ты можешь без труда работать магом-погодником…
— Брось, Вале! — девушка недовольно встряхнула кудрями. — Пригнать грозовую тучу, прогнать грозовую тучу, защитить поля от заморозка, укрыть озимые снегом. Скукота, ты ведь знаешь, чего я хочу!
— Лури, боевая магия — это самый грубый вид магии…
— Зато — самый действенный! Эсс Вале, ты обещал!
— Я помню, — недовольно поморщился мужчина, — но ты должна раз и навсегда уяснить себе простую истину: патруль — это не увлекательная прогулка, это — скучная, нудная, а временами — тяжелая и крайне опасная работа. Любое столкновение с чужыми магами на перевалах может быть смертельно опасным! Подчеркиваю: лю-бо-е! Помни это!