Через несколько дней я получал в канцелярии губернатора заграничный паспорт. Меня попросили пройти к заведующему иностранным отделением.
Солидный чиновник, холеное лицо, намечающееся брюшко. Не успел я очутиться в его кабинете, как он сразу назвал меня, точно мы знакомы много лет:
- Господин Балашов? Павел Петрович? Сын Петра Андреевича Балашова? Окончили Московский университет?
В моих ответах он, судя по всему, не нуждался. Его вопросы звучали как утверждение, да так оно и было на самом деле.
- Куда собрались?
Я не скрывал своих намерений.
- В Болгарию.
Заведующий иностранным отделением выказал на лице удивление:
- Такого государства не существует.
- Но есть страна...
- Раз нет государства, значит, нет и страны. Вы хотите сказать, что едете в Турцию? Но я не советую вам посещать балканские провинции султанского государства. Поезжайте в Стамбул, там есть где поразвлечься. Хотя в Париже развлечься можно гораздо лучше.
Казалось, для этого чиновника мир существовал для развлечения богатых людей: в Стамбуле развлечений меньше, в Париже больше, лишь этим и следовало руководствоваться при поездках за границу.
- Я еду в Бухарест, - сказал я. - Меня там интересуют некоторые люди.
- Люди?! - Мой собеседник устало улыбнулся. - Бухарест мало чем привлекателен. Поезжайте просто вверх по Дунаю, прекрасному голубому Дунаю, и закончите путешествие Веной. Кофе по-венски, венские вальсы, "Сказки венского леса"...
Не знаю, чем было вызвано ко мне внимание этого чиновника, но понял, что с ним лучше не спорить.
- Благодарю вас, - вежливо я отвечал. - Я непременно воспользуюсь вашим советом.
- И поменьше общайтесь с нашими соотечественниками, - продолжал мой собеседник. - В Румынии много нежелательных элементов из России, не принимайте к ним никаких поручений и не берите писем для передачи.
- А у меня уже есть письма, - признался я не без лукавства.
- Осмелюсь спросить, от кого?
- От Ивана Сергеевича Аксакова, от господина Каткова.
- Ну, это еще ничего. - Мой собеседник облегченно вздохнул. - Их воззрения не заслуживают... - Он не сказал чего - одобрения или порицания. Желаю приятного путешествия.
Теперь можно было приниматься за дорожные сборы. На Кузнецком мосту я приобрел чемодан для своего гардероба, саквояж для дорожных вещей, купил бинокль в футляре для ношения на плече, точно мне предстояло обозревать поля сражений, накупил кучу почтовых принадлежностей и тетрадь для дневника. Зашел в банк посоветоваться, какие деньги удобнее - в монетах или ассигнации, мне сказали, что русские кредитные билеты повсюду легко обменять на местные деньги.
Мой приятель-врач поинтересовался, как я собираюсь везти деньги. Я показал пояс, он одобрил меня. Я не знал лишь, куда спрятать серьги, слишком уж соблазнительный предмет для грабителей. Мы оба призадумались. Хотелось бы постоянно иметь их при себе, но каким образом? У приятеля мелькнула идея, на которую его навели романы Габорио. Требовался сапожник. Приятель нашел его и привел ко мне в номера.
Довольно колоритная фигура! Пожилой чопорный немец, один из лучших мастеров знаменитого Вейса, владельца мастерской, изготовлявшей самую модную дамскую обувь. Впрочем, я бы ни за что не принял его за сапожника. Он появился передо мной с чемоданчиком, какие обычно носят врачи, да и сам походил на врача, церемонно раскланялся, осмотрелся по сторонам и сел.
- Я вас слушаю.
- Вы можете хранить тайну? - спросил мой приятель.
- Вы мне об этом уже говорили, - сухо заметил гость. - Слово Шварцкопфа есть слово Шварцкопфа. У многих моих клиенток есть свои тайны, у одной кривой палец, а у другой вообще нет пальцев, но про это знаем только я и клиентка. Я вас слушаю.
- Моему другу предстоит опасное путешествие, - начал мой приятель.- Ему поручено передать дорогие бриллиантовые серьги, в пути же он может подвергнуться всяким неожиданностям. Серьги должны быть при нем, но ни в коем случае не должны быть найдены, даже если он попадет в руки бандитов. В одной из книг мы вычитали, как ценный перстень был спрятан в полом каблуке сапога. Можете вы сделать нечто подобное?
- Прежде я должен быть уверен, что серьги не краденые, - заявил педантичный немец.
Я все ему объяснил, показал заграничный паспорт, сослался на знакомство с видными москвичами, наконец, приятель мой работал в известной московской больнице и никуда не собирался уезжать.
Видимо, наш гость убедился в том, что мы честные люди.
- Я желаю видеть камни, - сказал он. Но, похоже, кожаный футляр понравился ему больше бриллиантов. - Отличная работа, - отметил он, щелкая крышкой футляра.
- Вы можете сделать новый каблук? - спросил мой приятель.
- Пфуй! - фыркнул немец. - Вы думаете, тайнички в виде каблуков- такой уж большой секрет? Опытному человеку достаточно чуть-чуть постучать по каблуку, и он поймет, что в нем что-то спрятано. Любой таможенник, видя хороший каблук, попытается его отвинтить. Подайте мне свои ботинки.
Я подал ему отличные, недавно купленные штиблеты.
Мастер отрицательно покачал головой.
- Не годятся. У вас есть старые ботинки?
Я достал из-под кровати поношенные ботинки, которые собирался оставить в гостинице.
- Вот это более или менее подойдет, - одобрил Шварцкопф.
Он раскрыл свой чемоданчик, взглядом примерился к серьгам и острой стамеской принялся выдалбливать в каждом каблуке по углублению.
- Теперь я попрошу шелковую тряпку и немного постного масла.
Я пожертвовал своим шейным шарфом, а масло мы взяли из лампадки перед иконой.
Шварцкопф вырезал лоскуток, обмакнул в масло, обвернул серьгу, закатал в комочек вара и сунул в отверстие; то же проделал он и со второй серьгой. После чего придавил вар заплатками из кожи, приколотил тончайшие набойки и напильником сточил кожу на каждом каблуке.
- Что поделаешь, вы стаптываете обувь, - посочувствовал мне Шварцкопф. - Теперь я вас попрошу обуться и пройтись по Сретенке до Сухаревой башни и обратно, а мы пока посидим с доктором у вас в номере.
Я прошелся, вернулся. Шварцкопф осмотрел мои ботинки, еще раз провел напильником по каблукам, поскреб каблуками об пол и удовлетворенно улыбнулся.
- Никому в голову не придет, что в них что-то спрятано. Желаю вам приятного путешествия.
- Сколько мы должны? - осведомился мой приятель.
Шварцкопф подумал.
- За модные дамские туфли, учитывая мою квалификацию, я получаю червонец. За время, которое я потратил на эту операцию, я сшил бы один туфель. Следовательно, вы должны пять рублей.
Я протянул мастеру золотой. Шварцкопф покачал головой.
- Золотой, но в два раза меньше, лишнего мне не надо, пять рублей.
Он и здесь оказался педантом.
Мы проводили его и принялись рассматривать ботинки: каблуки явно нуждались в ремонте, их незачем выстукивать, а отвинчивать там просто нечего.
......На вокзале меня провожали мой приятель и трое болгар, они решили проводить русского энтузиаста, отправляющегося в центр болгарской эмиграции.
До Одессы я доехал вполне благополучно, если не считать одного странного и забавного происшествия.
Ехал я поездом по недавно проложенной железнодорожной трассе Москва-Курск, Курск-Киев, Киев-Одесса. Ехал вторым классом - не хотел бросаться деньгами. Попутчиков по купе у меня не было до самого Киева. Где-то около Серпухова я отправился в туалет умыться перед сном. Возвращаюсь, моего саквояжа нет. Туда, сюда, вверх смотрю, вниз - исчез. Иду к кондуктору.
- В купе никто не заходил?
- А что случилось?
- Пропал саквояж.
- Не может того быть.
Кондуктор тоже осмотрел все купе.
- Некому вроде бы взять...
Кондуктор заметался по вагону... Неприятность!
От огорчения ведь не будешь выпрыгивать из вагона, неприятно, но придется перетерпеть.
После Тулы, когда я лежал, пытаясь заснуть, хотя сон не шел, меня не покидала досада, в дверь купе вежливо постучали. Я отодвинул задвижку. В дверях стоял кондуктор, а позади него какой-то черноусый господин в канотье и светлом летнем пальто. Кондуктор протягивал мне саквояж.