- Да, вы меня верно поняли, - подтвердил Ботев. - Распорядитесь поднять якорь и продолжить движение.
У Ряхова Ботев остановил пароход и приказал спустить на воду шлюпку. Отправил Кирилла с письмами на берег, дождался его возвращения и велел двигаться дальше.
Никто из повстанцев не нарушал естественного течения пароходной жизни. Пассажиры могли свободно передвигаться, матросы выполняли свои обязанности, официанты в положенный срок накрыли столы к обеду. Лишь у всех дверей и лестниц встали вооруженные гайдуки, следя, чтобы никто не проник в машинное отделение или на капитанский мостик. Гайдуки даже вступали с пассажирами в разговоры, посмеивались и успокаивали дам, что тревожиться нечего, что повстанцы скоро сойдут на берег.
А в капитанской рубке Ботев мирно беседовал с капитаном.
- Вы поставили меня в затруднительное положение, - пожаловался Эрландер, впрочем, без особой обиды.
- Мы были в еще более скверном положении. И сочли, что это не самый плохой способ перебраться через Дунай.
- Вам так уж необходимо попасть на турецкий берег? - удивился Эрландер.
- На болгарский берег, - поправил его Ботев. - Даже более чем необходимо.
- Турки перестреляют вас.
- К нам присоединится население, и тогда посмотрим, кто кого.
- Помилуйте, люди боятся турок.
- Вы же не побоялись пойти на возможный конфликт с турками, помочь нам.
- Я подчинился силе. - Эрландер рассмеялся, он сам не понимал чем, но этот повстанческий воевода вызывал у него симпатии. - Вы скажете, где нам надлежит пристать?
Ботев достал из сумки, висевшей у него через плечо, карту, сверился, взглянул на берег.
- Вот у этого села. - Ботев подчеркнул название ногтем и показал Эрландеру. - Козлодуй.
- Даже жаль с вами расставаться, - сказал капитан, отдавая в машинное отделение команду сбавить ход.
Высадка проходила так гладко, точно гайдуцкий отряд был регулярной воинской частью. Последними с борта парохода сходили Ботев и два его ближайших помощника - Апостолов и Войновский.
Эрландер по-приятельски протянул захватчику руку:
- Желаю успеха.
В свою очередь Ботев достал из нагрудного кармана записку и протянул капитану:
- На всякий случай наше вам удостоверение.
Лаконичная записка была написана по-немецки, на родном языке Эрландера:
"Настоящим удостоверяем, что мы, повстанцы Болгарии, силой заставили капитана парохода "Радецкий" высадить нас в непредусмотренном месте на турецкий берег.
Воевода повстанцев Ботев".
- Благодарю, - сказал Эрландер.
И "Радецкий" пошел дальше вверх по течению. Впрочем, вскоре пришлось вновь стопорить машины. У Лома, от пристани, наперерез пароходу вышла многовесельная лодка, с которой дали предупредительный выстрел, требуя остановиться. С борта парохода легко было рассмотреть в лодке двух турецких офицеров и сидящих на веслах солдат.
"Радецкий" застопорил ход. Лодка приблизилась к пароходу.
- Эй! - резко крикнул один из офицеров. - Спустить трап!
Офицеры поднялись на борт. Один остался у борта, другой подошел к Эрландеру.
- Капитан? Придется задержаться, - безапелляционно объявил он. - Возле Козлодуя высадилась шайка болгарских разбойников. Сейчас мы погрузим на пароход солдат, и вы доставите нас к месту высадки.
- Увы, - вежливо произнес Эрландер. - Невозможно.
- Как это невозможно? - опешил офицер.
- На борту пассажиры, - объяснил Эрландер. - Я отвечаю за них перед своим пароходством.
- Однако вы сочли возможным предоставить свой пароход разбойникам?
- Нисколько. По пути следования я любого пассажира высажу, где только он пожелает. Разбойники, как вы их изволите именовать, пребывали на пароходе в качестве пассажиров и все до одного оплатили свой проезд.
- Вы напрасно вступаете в конфликт с турецкой армией.
Эрландер покачал головой:
- Правительство моей страны не давало мне таких указаний. Я австрийский подданный, пароход принадлежит австрийскому пароходному обществу. И если вы намерены поссорить султана с нашим императором, вы действительно возьмете на себя ответственность...
Короче, ссылаясь на статус, установленный для судов, курсирующих по Дунаю, Эрландер отказался перевезти турецких солдат до Козлодуя. Благоприятное впечатление, оставленное о себе Ботевым, было таково, что капитан не захотел нанести ему удар в спину. А бумага, предусмотрительно врученная Ботевым, впоследствии помогла Эрландеру оправдаться в том, что он не воспрепятствовал высадке болгарских повстанцев. Да и как он мог этому воспрепятствовать?
...Они ступили на желанный берег.
Гайдуки становились на колени, иные припадали к земле - к своей, родной, болгарской земле, - Мать-Родина! - и целовали ее, и клялись ей в верности, клялись до последнего вздоха отдать ей свое сердце, всю свою кровь!
Не прозвучало еще никакой команды, но четники уже строились рядами, каждый знал свое место, - чета находилась хоть и на своей, на родной земле, но на земле, захваченной жестоким и беспощадным врагом, отступать было некуда, с минуты на минуту предстоял бой, и оружие было наготове у всех.
Из-за ближних складских строений появились несколько человек, внешне обычные болгарские крестьяне. Один из них отделился от остальных, почти бегом направился к отряду.
- Христо!
- Младен!
- Наконец-то! Ждем уже четвертые сутки.
Они обнялись. Это был Младен Павлов, учитель из Козлодуя, завербованный в тайную организацию еще Левским. Ботев уже несколько месяцев как установил с ним связь, и он один, кроме Ботева, был осведомлен о месте и времени высадки четы.
- Где люди? - спросил Ботев.
- Собираются у Врацы.
Именно там Ботев рассчитывал обосновать штаб-квартиру, поднять окрестные деревни, постепенно охватывая восстанием всю Западную Болгарию.
Младен подозвал парней, вместе с ним ожидавших прибытия четы.
- Примешь их?
Они стояли перед воеводой безоружные, с надеждой глядя ему в глаза. Лишнего оружия у Ботева не было.
- А чем будете сражаться?
- За оружием дело не станет, - сказал Младен.
Вместе с парнями он скрылся за строениями, и вторично они появились оттуда с дедовскими саблями и старинными гладкоствольными ружьями.
Ботев только покачал головой:
- Что с вами делать...
Тут Младен подвел к Ботеву оседланного коня - это был прекрасный молодой жеребец вороной масти, достойный того, кому он предназначался.
- Тебе, Христо, - сказал Младен. - У нас есть еще несколько, но этот тебе.
Глаза Ботева заблестели - так он был пленен конем; не заставляя себя упрашивать, он принял от Младена поводья и, как заправский кавалерист, вскочил в седло.
- Двинулись, братья!
В горы! В горы! В сторону Врацы. Все понимали, какой перед ними лежит путь.
В Козлодуе гайдуки наскоро подкрепились и двинулись дальше.
Ближе к ночи их обнаружили черкесы. Завязалась первая стычка. Черкесские части были одними из самых отчаянных и безжалостных в турецкой армии. Но на сей раз то ли их было немного, то ли они лишь хотели заманить гайдуков в горы, отрезав их от Дуная, только после недолгой перестрелки черкесы исчезли так же внезапно, как и появились.
В этой стычке под Ботевым убили коня. Ботев еле успел спрыгнуть, чтобы не оказаться подмятым лошадью.
- Плохая примета, спешили в первом же бою, - заметил кто-то за спиной Ботева.
Ботев быстро оглянулся. Стоявшие позади гайдуки сочувственно смотрели на воеводу.
- Напротив, хорошая, - пошутил он. - Нельзя будет отступать, без коня далеко не убежишь.
Движение в глубь страны отвечало планам Ботева.
Добрались до Баницы и сравнительно спокойно переночевали. Наутро, чуть тронулись дальше, вновь появились черкесы. Опять завязалась перестрелка. Черкесы появлялись, исчезали. То сзади, то спереди завязывались схватки. Они возникали все чаще и продолжались все дольше. Нетрудно было сообразить, что турки подтягивают силы.