Дэйв понимал, что капитан намерен крепко набраться. Пожалуй, лучше всего разговорить его и отвлечь от выпивки, прежде чем тот сбросит кэмпер с дороги.
— Кроме шуток, вы действительно были в Голливуде каскадером?
— И притом из лучших. Но это было давно — до того, как это местечко покатилось к чертям. Работал для всех полнометражек — трюковые скачки, сложные падения, постановка драк и прочее. Спроси любого знатока, тебе скажут, что старина кэп Райдер был наравне с Якимой Кануттом, а может и повыше… — В дребезжащем голосе рассказчика проскользнули нотки гордости. — Семьсот пятьдесят в день — такова была ставка. Семь сотен и еще полета за каждый рабочий день, а работал я много.
— Я и не подозревал, что каскадеры так гребут, — заметил Дэйв.
— Но запомни одно: я не просто падал в затяжных кадрах. Те, кто нанимал кэпа, знали, что получают чертовский талант. Не многие каскадеры могли управляться с животными. Ты когда-нибудь видел старые фильмы на тему джунглей — наподобие серии о Тарзане? Так вот, в доброй половине этих лент именно я управлялся с кошками; львы, леопарды, тигры и кто угодно еще.
— Должно быть, интересная работа.
— Еще бы, если любишь больницы. Однажды снимали, как я борюсь с черной пантерой, так она чуть было не оторвала мне напрочь руку. Семьсот пятьдесят звучит неплохо, но видел бы ты, сколько пришлось выложить по счетам за лечение. Не говоря уже о костюмах и прочих мелочах типа львиных шкур и обезьяньего костюма.
— Не понимаю, — удивился Дэйв. — Какие костюмы?
— Иногда им нужны были съемки крупным планом, где видно лицо звезды. Тут уж настоящего зверя использовать нельзя, поэтому в сцене борьбы со львом, скажем, появлялся я… и дублировал животное. Поверишь — лишь за один паршивый обезьяний костюм я выложил три тысячи! Но он оправдался. Ты бы видел мою большую хату с видом на Лоурел Каньон! Четыре спальни, гараж на четыре машины, теннисный корт, бассейн, сауна — все, что угодно. Мелисса любила ее…
— Мелисса?
— О чем это я болтаю? — мотнул головой Райдер. — К чему тебе слушать жвачку о старых добрых деньках. Все это ушло, как вода через плотину…
Очевидно, упоминание о воде внушило ему жажду, потому что капитан снова потянулся за бутылкой. На этот раз она издала прощальное бульканье. Райдер, крутанув ручку, опустил окно и вышвырнул ее в проливной дождь.
— Все ушло, — пробормотал он. — И бутылка, и дом, и Мелисса.
— Кто она?
— Ты в самом деле хочешь узнать? — и Райдер ткнул большим пальцем в ветровое стекло.
Дэйв с удивлением проследил за жестом, но, подняв глаза под крышу кабины, заметил над зеркалом маленькую фотографию в рамке. На него смотрело юное лицо: светлые волосы, приятные черты и улыбка — лицо, какие попадаются в школьных альбомах.
— Моя племянница… шестнадцати лет. Но я взял ее, когда ей было пять, после смерти сестры. И воспитывал одиннадцать лет. И воспитал как следует, поверь. Можно сказать, девочка не нуждалась ни в чем. Получала все, что хотела. А какие поездки мы совершали, как веселились!.. Черт подери, ты бы удивился, узнав о том, как это здорово — доставлять ребенку радость. Вдобавок, она была умницей, ее избрали президентом младших классов в Бриксли — так называлась частная школа, куда я ее устроил. Лучшая в городе, половина звезд отдали туда своих дочерей. Да она и была мне именно дочерью, роднее не бывает… А как все это случилось, я, видно, не узнаю.
Райдер на миг зажмурился и с усилием сосредоточился на дороге.
— Что именно случилось?
— Хиппи. Чертовы сукины дети.
Дэйв заметил, как вдруг ожили в сетке морщинок глаза Райдера.
— Не спрашивай, где она повстречала этих ублюдков. Я-то думал, что берегу ее как следует, но местечко кишело этими уродами. Должно быть, она столкнулась с ними благодаря какому-то школьному приятелю — Бог видит, нынче подобных типов хватает и в лучших домах. Вспомни — ей было лишь шестнадцать, могла ли она знать, куда впутывается? Наверное, в таком возрасте любой парень с фендер-гитарой и заковыристым мотоциклом может произвести впечатление… В общем, они добрались до нее однажды вечером, когда я был на съемках. Может, она пригласила их в дом заранее, а может, впустила и просто так. Их было четверо, в полном отрубе от наркотиков. Герцог — так звали старшего — был у них за лидера, и идея принадлежала ему. Все знали, что она никогда не курила травку и не баловалась пилюлями, поэтому ему хотелось провернуть дело побыстрее. Наверное, они попросили у нее выпивку и подмешали наркотик ей в стакан. Позже коронер сказал, что эта доза могла прикончить слона.
— Так значит, наркотик убил ее?
— Не сразу. К большому сожалению… — Лицо Райдера подергивалось, и Дэйв напряженно ловил гаснущие в шуме дождя слова.
— Если верить коронеру, то она прожила как минимум час. Достаточно, чтобы они получили свое — Герцог и трое остальных. И чтобы кому-то из них пришла в голову еще одна идея… Дело происходило в моем кабинете, обставленном наподобие африканского музея, — все стены увешаны звериными шкурами, примитивными барабанами, шаманскими масками и прочими трофеями моих поездок. Там все и находились: четверо одуревших от наркотиков уродов и теряющий рассудок ребенок. Один из ублюдков снял барабан и принялся колотить в него, другой надел маску и запрыгал, словно колдун. А Герцог — я точно знаю, что это был он, — вместе с четвертым типом стащили со стены львиную шкуру и набросили ее на Мелиссу. Они, видишь ли, разыгрывали путешествие в Африку. Великий Белый охотник: «Я — Тарзан, ты — Джейн»…
К тому времени Мелисса уже не держалась на ногах, и Герцог поставил ее на четвереньки. А потом, — гнусный сукин сын, — сдернул с занавесок шнуры и подвязал шкуру у нее на голове и плечах. И, сняв со стены копье племени массаев, собрался было пощекотать им ребра льву. В этот миг я и вошел — Герцог, здоровенный малый, стоял над ней с копьем. Правда, недолго: глянул разок и понял, что игра кончена. Кажется, он бросил в меня копьем, прежде чем удрать, но точно я не помню. Следующие пару минут я вообще не припоминаю. Говорят, одному из них я сломал ключицу, а тип в маске получил сильное сотрясение, ударившись головой о стену. Ну, а третий уже отдавал концы, когда приехал патруль, и полицейские разжали мне пальцы, сомкнутые на его глотке. Но оказалось, что они прибыли слишком поздно, чтобы спасти его… И слишком поздно для Мелиссы. Она так и лежала там, под грязной львиной шкурой — это я прекрасно помню. И всегда хотел забыть…
— Вы убили парня?
— Убил животное, — уточнил Райдер. — Так и на суде сказал: «Когда зверь свирепеет, ты получаешь право». Судья дал мне пять лет, но я вышел уже после двух. А ты с тюрьмой не знаком?
— Нет. Вам было тяжело?
— Не то слово. Досталось от души. Попав туда, я еще не остыл, так что сразу оказался в одиночке, только и это не помогло. Сидишь там в темноте и раздумываешь: было время — путешествовал по всему свету, а сейчас сидишь в клетке, словно зверь. А один из тех зверей, что убили Мелиссу, разгуливает на свободе. Правда, другой все же мертв, а двое остальных получили от меня хороший урок. Но тот здоровяк, который все это затеял, остался на воле. Лягавые так и не поймали его, да и не собирались этим заниматься, поскольку суд уже состоялся… Я много раздумывал о Герцоге. Так звали здоровяка, если помнишь. — Освещенная тусклым светом голова Райдера моталась в такт покачиваниям кабины, и казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Но машину он вел довольно уверенно, и Дэйву своими вопросами удавалось удерживать его от попыток задремать.
— Что же случилось дальше?
— Больше всего я раздумывал над тем, что сделаю с Герцогом, когда выйду. Найти его будет сложно, но я знал, что смогу это сделать, — черт подери, недаром я провел много лет в Африке, выслеживая животных. И его я собирался выследить.
— Так вы действительно были охотником?
— Траппером. Кения, Уганда, Нигерия — все это я повидал еще до Голливуда. В том числе такие штуки, которые нынешним панкам и не снились. Там, в Африке, уже плясали, барабанили и тащились на наркотиках задолго до того, как первый хиппи замутил себе мозги. И будь уверен, уж они-то знают, как проделывать это по-настоящему… Скажем, Герцогу, привязывающему львиную шкуру к Мелиссе, все это казалось лишь забавной игрой, — но видел бы он, на что способны настоящие колдуны-шаманы… Вначале они похищают девушку, иногда юношу, но — пусть уж девушку, поскольку речь о Мелиссе. Так вот, они запирают ее в пещеру с низким потолком, так что девушка не может выпрямиться и вынуждена двигаться на четвереньках. Почти сразу ее сажают на сильные дозы наркотика, надолго отключающие сознание. А когда она приходит в себя, на руках и ногах уже проделаны операции, чтобы можно было приспособить когти. Львиные когти. И они зашивают ее в львиную шкуру, и не просто набрасывают, а зашивают наглухо, и ее невозможно снять… Теперь посуди сам: девушка в шкуре упрятана в пещеру, одурманена и не понимает, где она и что происходит. Они продолжают в том же духе, не давая ей ничего, кроме сырого мяса. Она совершенно одна в темной, провонявшей львом пещере, и ей не с кем поговорить. Довольно скоро они приходят вновь и перебивают ей кое-какие кости в гортани — теперь она может лишь выть и рычать. И передвигаться на четвереньках… Знаешь, что происходит, парень? С теми, кто этому подвергся? Они сходят с ума. И через какое-то время начинают верить, что и в самом деле стали львами. Следующая ступень для шамана — извлечь животное из пещеры и начать натаскивать на убийство, но это уже другая история.