— А вот снотворное.
— Подождите-ка…
Теперь у меня на кровати — целая аптека.
— Вообще-то, — говорю я, — мне действительно кое-что нужно.
— Да?
— Никотиновая жвачка. Я бы от нее правда не отказалась, если у вас есть.
Он нахмуривается.
— Никотиновая жвачка? Нет. Извините. — Он качает головой и поправляет воротник рубашки. — Раньше у меня ее никто не просил. — Он уже снова залез в сумку. — У меня есть транквилизаторы, эффект у них может быть похож на никотин. Скажем, валиум?
— Валиум нынче слегка устарел, вам не кажется? — говорю я. Я думаю о «Маленьком мамином помощнике»[92] и прочих делах такого рода. Это было в 60-х. Прошлый век.
— Нет-нет. Старина все так же хорош. Действует через час или около того. Чувствуешь приятную расслабленность. Люди того и хотят. Не таращит три недели кряду, как с этих новых лекарств. Хотя, если б у вас и вправду была депрессия, я бы нашел что-нибудь посовременнее…
— У меня нет депрессии, — быстро говорю я. Кашляю снова, смотрю на коробочки на кровати. Господи Иисусе. — А что случится, если я сразу все это приму? — спрашиваю я. Лицо у него тут же делается встревоженное. — Не вообще все, — торопливо объясняю я. — Я просто хочу сказать, все эти штуки разве не конфликтуют друг с другом?
Он улыбается:
— Нет, конечно нет. Если примете все эти лекарства как надо, в соответствии с инструкциями, вам просто сильно полегчает. Любая инфекция погибнет. Не будет никакой боли. Сможете вернуться на работу. Получится спать ночью. В этом чуде — сила лекарств, правильных лекарств. А теперь подпишите вот здесь.
Он предлагает мне распечатанную страницу, откуда вычеркнул те немногие лекарства во вселенной, которых мне не дал. Мои имя и адрес уже напечатаны вверху, и я недоверчиво всматриваюсь, пока не понимаю, что мои координаты, скорее всего, просто взяли из базы данных отдела кадров. Счет за всю эту радость, конечно, отправится прямо к ним, или к Жоржу в офис, или на какую-нибудь темную, далекую окраину «Попс». Я уже устала, так что подписываю бумагу без лишних вопросов. Я просто хочу, чтобы он поскорее ушел.
Когда он исчезает, я смотрю на груду лекарств, в которых не нуждаюсь и которых не хочу. Интересно, что будет, если и вправду все это выпить одновременно? Тихая смерть? Сонная смерть? Безболезненная смерть? Параноидальная, полная страха смерть? Открываю бутылочку викодина и разглядываю опрятные белые таблетки. Может, какое-нибудь серьезное обезболивающее мне бы сейчас и не помешало. Пить их я не хочу, но теперь, раз они у меня есть, я, пожалуй, дам им шанс. Только один. Может, слегка пройдет тоска по сигаретам. Или это валиум должен так действовать?
В дверь стучат, я подпрыгиваю. Слезаю с горы медикаментов и открываю дверь.
Бен входит, виду него усталый.
— Ебать-колотить, — говорит он, увидев валяющиеся повсюду лекарства. — Кто притащил всю эту дрянь?
— Доктор Смерть,[93] — отвечаю я, залезая обратно в постель. — Не знаю, кто он, может — официальный доктор «Попс». Его Жорж прислал.
На упоминание о Жорже Бен не реагирует, за что я ему благодарна. Вместо припадка ревности он присаживается на край кровати и начинает рассматривать коробочки.
— Черт. У тебя тут викодин. Настоящий наркотик. Ты же ничего этого не выпила, а?
Я трясу головой:
— Нет. Я их не хотела. Он знай подсовывал мне еще и еще. Если честно, не знаю, что со всем этим делать. Может, просто смою в унитаз.
— Нет. Я их отнесу к химику, он от них избавится как положено. Ты же не хочешь, чтобы вся эта гадость попала в водопровод. — Он кривится. — Чтоб я сдох. Это ж чистый рэкет. Спорим, он получает комиссионные от фармацевтических компаний каждый раз, когда выписывает какое-нибудь из их лекарств. Это, наверное, здорово — быть частным врачом и работать на крупные корпорации. Можешь раздавать это дерьмо тоннами и быть уверенным, что казначейство без вопросов оплатит твои счета, и фармацевты тоже выложат кругленькую сумму.
Бен берет коробочку с ингалятором.
— У тебя астма? — озабоченно спрашивает он.
— Нет! Я пыталась ему сказать, но…
— Нынче они выдают ингалятор каждому второму пациенту. Если тебе подобные препараты не нужны, принимать их просто вредно. Господи.
Кажется, Бен сердится все сильнее, но, похмурившись еще пару секунд, смотрит на меня и смеется:
— Прости. Может, я начитался параноидных конспирологических романов. Во всем вини мою работу и гребаные исследования, которыми я должен заниматься.
— Нет, я думаю, ты прав, — говорю я. — Вполне логично.
— Однако выводы угнетающие.