Лев Гурский
Корвус Коракс
© Leo Gursky, 2019
© «Время», 2019
Издательство не несет ответственности за беспочвенные фантазии автора.
Автор не несет ответственности за случайные совпадения имен и фамилий персонажей, а также названий городов, стран и континентов.
Таким образом, вся ответственность в полном объеме ложится на читателей этой книги.
Посвящается моей жене Лене.
Спасибо, что не боишься.
От автора
Представьте, что в 1876 году Александр Грэхем Белл не изобрел телефон. В 1877 году Томас Альва Эдисон так и не сумел записать человеческий голос. В 1895 году так и не состоялся первый киносеанс братьев Луи и Огюста Люмьер. В том же году ни Гульельмо Маркони, ни Александр Попов, ни многие другие не придумали беспроволочный телеграф. В 1923 году Владимир Зворыкин не подал патентную заявку на телевидение… Думаете, в XXI веке мир со столькими технологическими «не» сильно бы отличался от того, к которому все мы сегодня привыкли? Наверняка отличался бы. Но не уверен, что сильно…
Глава первая. Зайка в перьях
Сделаем глубокий вдох. Теперь выдох. У музыкальных магазинов – больших, малых или средних, как этот новый, на Охотном Ряду, – есть общая примета: все они воняют. Этот запашок, если постараться, можно перебить крепкими духами, но я не припомню, чтобы хозяева подобных заведений тратились на парфюм. Ну и не надо. Такие мелочи здорово облегчают мою работу.
«Иннокентий, не верь глазам своим, – говорит обычно мне шеф. – Верь носу. Из всех органов чувств его обмануть труднее всего».
Прежде чем нанести визит в свежеоткрытый магазинчик «Сиди и слушай», я вдумчиво обнюхал ближайшие к нему дворы. Не то, не то, опять не то… Секундочку! Вот здесь, похоже, оно самое. Умница нос не подвел. Метрах в пяти от витрины новой музыкальной лавки, между киоском «Роспечати» и полосатой будкой «Би-Лайма», обнаружилась малозаметная арка, прикрытая чугунным кружевом ворот. Замка на воротах не было, а запах, наоборот, был.
В сумрачном внутреннем дворике за аркой громоздились по углам десятки пустых фанерных ящиков без официальной таможенной маркировки – очень приметная тара. К здешнему запаху прибавились и сопутствующие звуки откуда-то сверху: шелест, щелчки, обрывки известных мелодий и неразборчивый, но явный вокал. Типичный склад пиратской аудиопродукции. С отдельным входом, он же аварийный выход. Что и требовалось доказать.
Я вновь вернулся на улицу, извлек из бокового кармана плаща заранее заготовленный карандаш и, воровато оглядевшись, поплотнее вбил его в пустую замковую скобу ворот. Для страховки. Дерево, понятно, не сталь, но всякого, кто пожелает сегодня вынести отсюда товар, такой фокус задержит минут на пятнадцать.
– Здрасьте! – сказал я, открывая дверь в магазин.
За овальным прилавком у подножия лестницы, ведущей на второй этаж, скучал белобрысый продавец, по виду – мой ровесник. Он бросил на меня пристрелочный взгляд, не нашел во мне ничего сколько-нибудь достойного внимания и лениво процедил: «Здра…»
Эх, дилетант. И это называется конспирация? Оглянись, дурачок! Где твоя учтивость? Где непременная спутница бизнеса – маска фальшивой приветливости? Разве в твоей лавочке есть, кроме меня, другие посетители? Разве ты не должен сейчас вокруг меня хип-хоп отплясывать, лишь бы я хоть что-то здесь купил? Вместо этого у тебя, дружок, на лбу крупными буквами написано одно пожелание: ШЕЛ бы ТЫ ОТСЮДА! Ну-ну. Допустим, я не понимаю тонких намеков.
– Сольник Киркорова у вас почем? – бодрым тоном спросил я.
– Три пятьсот, – буркнул белобрысый.
– А чего ж так дорого? – разыграл я удивление.
– Потому. Что. Подарочное. Издание, – с недовольством чеканя каждое слово, ответил продавец. – Импортный. Носитель. Плюс. Дизайн. Футляра. От. Тёмы. Лебедева. Плюс. Кристаллы. Сваровски.
– Может, у вас есть то же самое… э-э-э… на наших носителях?
– Филиппа. Бедросовича. На. Отечественных. Не. Пишут. Фирма!
– Жа-а-а-аль, – протянул я. – На отечественных я бы, пожалуй, взял, причем не один, а мелким оптом, сразу десяток. В Жулебине у нас народ простой, за кристаллы и за Тёму платить не хотят…
В детстве пятилетний мальчик Кеша верил сказкам про единственное волшебное слово «пожалуйста». С годами приходят и новые знания. Теперь, когда мальчику уже двадцать пять, в запасе у него сразу несколько таких заветных слов. И «оптом» – важнейшее среди них.
Впервые за весь наш разговор в глазах продавца мелькнул проблеск интереса. Так-так-так, искру я заронил. Если действовать с умом, можно раздуть костерок. Я включил на полную мощь самую честную из своих улыбок. «С такой-то мимикой тебе, Иннокентий, надо было не к нам идти, а сразу в наперсточники, – говорит шеф в минуты раздражения. – Или строить финансовые пирамиды. Реальные, между прочим, бабки мог бы сейчас заколачивать шутя и играя».