– Вы это серьезно? – спросил я, кивая на лицензионного какаду.
– А что? – Рыжий по-прежнему ломал комедию. Не все фигуры ритуального танца первого знакомства были пройдены. Я-то думал, что он сам сократит церемонию. Но раз нет, придется ему помочь.
– Был очень рад с вами поболтать, – объявил я и начал приподниматься. – Увы, мне пора. Извините, дела.
– Спокойнее, спокойнее. – Рыжий примирительным жестом усадил меня обратно. – Какая у нас нервная, однако, молодежь. Чуть что им не так, сразу на дыбы… Ты куда-то сильно торопишься?
– Двадцать первый век – век скоростей, Евгений Петрович, – напомнил я менеджеру. – Семь с половиной тысяч километров от Москвы до Нью-Йорка дирижабль «Андрей Рублев» пролетает всего за тридцать шесть часов. А я в вашем уважаемом магазине уже скоро полчаса, и мы с вами пока не сдвинулись ни на метр. Это обидно.
Рыжий менеджер глянул на меня испытующе. Я на него в ответ – честно-пречестно. Порядочная девушка, как известно, при первом свидании только присматривается и никогда не соглашается. Те же правила стараются соблюсти и торговцы пираткой: когда есть время прощупать незнакомого дилера, риск напороться на инспекцию уменьшается вдвое. С другой стороны, долго хранить крупную партию левака – тот еще геморрой. Во-первых, носители требуют ежедневного ухода. Во-вторых, шила в мешке не утаишь: либо стукнут прохожие, либо хакнут конкуренты. Место здесь людное, а нюх на свежий помет – не у меня одного. В магазине этом сторожа не держат, замки пустячные – такие даже я, если приспичит, вскрою без специальной отмычки… Короче, в тех случаях, когда новый дилер подозрений не вызывает, процедуру могут ужать. На это я и рассчитывал. Быстрота плюс обаяние – мой стиль.
– Ты, значит, хочешь прикупить Филиппа на родных болванках? – спросил у меня наконец рыжий менеджер.
– Именно так, Евгений Петрович, – ответил я. Лицо мое хранило невозмутимость, но душа пела. Процесс пошел, я в игре!
– Тогда тебе надо знать наши условия. Мы торгуем из расчета четыреста пятьдесят за птичку, стало быть, в количестве – по четыреста. Предоплата сто процентов. Вы берете у нас не меньше десяти и ставите у себя в розницу примерно по семьсот. Цену особо не задирайте. Дело, конечно, ваше, но товар подвиснет. Демпинговать не советую: вы на рынке не одни. Согласен?
– Очень заманчиво, дядя Женя, – сказал я. – Отпускная цена божеская, а с демпингом у нас строго, не волнуйтесь. Я готов взять партию хоть сейчас, налик есть. Дело за малым – надо проверить качество фонограммы. Как бы мне образец послушать?
До сих пор мы ходили у закона по краешку, но не переступали его. Разговоры ненаказуемы, зато живой образец – реальный шаг к криминалу. Однако сказавши «а», ты не можешь останавливаться на первой букве алфавита. К тому же состязание по гляделкам я могу выиграть даже у своего шефа, а здешнего перегляжу и подавно.
– Образец ему сразу… Ишь быстрый какой! – заворчал рыжий, но больше по инерции. – Ладно, жди, сейчас вынесу демоверсию.
Из нашей комнаты дядя Женя переместился в соседнюю. Хотя дверь он прикрыл плотно, на слышимость это не повлияло. Сперва до меня донеслись шум многих крыльев, карканье, похожее на старческий кашель, и скрежет когтей по металлу. Потом прорезался знакомый тенор, который с печальной хрипотцой сообщил о том, что у него устали ноги и что пока он сидит под деревом, играет на гитаре, а затем опять пойдет куда-то – влюбленный и безумно одинокий.
Мысленно я возликовал: весь товар прямо за стеночкой! Теперь бы еще узнать, сколько его там, – и можно раскрывать карты.
Через несколько минут дядя Женя возвратился с железной клеткой самого что ни на есть простецкого пошиба. Между этим решетчатым казематом из прутьев и позолоченным дворцом работы Арт. Лебедева сходства было не больше, чем между двумя жильцами клеток. Белый импортный носитель выглядел преуспевающим и довольным, а черный отечественный – грустным и неухоженным. Ворон был довольно скромного размера. Грязно-серое перышко в левом крыле носителя смахивало на неопрятную седину бомжа.