А ведь парень сдался. Он сам ещё не понял, он ещё будет взбрыкивать да хитрить, но новость от Агнешки принял, и понял, что заход с таких козырей не перебивается. Он ещё может попытаться сбежать. К маврам, к бессерменам. В Гренландию, в Португалию, в Святую Землю - инкогнито.
Кончился князь Роман, сын Мстиславлев, праправнук Мономахов.
Жить - можно. Простым рыцарем. Не высовываясь. Род может подняться: ты - рыцарь. Какого-нибудь "печального образа". Сын - барон, внук - граф. В Палестине, где часто убивают, внук может даже и королём стать.
Он. Не ты.
Бешеное честолюбие Романа, отторгаемого родителями, братьями, требовало его личного возвышения, а не семьи, рода, Руси. Он хотел славы, чести, богатства, земель... себе. Прежде всего. А не потомкам. Хотя сыновья его, пока даже не зачатые, что Даниил, что Василько, будут в РИ славными князьями. Даниил ещё и королём Русским побыть успеет.
- Нет, Романе, Новгород мне не нужен.
Скачки с препятствиями продолжаются. А ты что думал? А подумал бы чуток - понял. Мне Новгород не отдадут. Есть князья русские, есть Ропак, есть Государь. У них там лествица, родовые счёты... Я в ряду претендентов на Новгородское княжение... пункт десятый. А уж сидеть там, как положено князю, я точно не буду.
Злоба, несколько истеричная от невозможности выскочить из ловушки, в которую я загнал его, отступила перед изумлением. Как же так? Вторая столица. Мечта всякого князя.
Не моя. У меня своих мечт вдосталь.
- Квасу хочешь?
Принёс жбанчик, плесканул по кубкам, сам хлебнул: не отравлено.
"Тень кнута" ты осознал, теперь "призрак пряника".
- Про князя Святослава-Барса ты, конечно, знаешь. Святослав спустился по Волге, сжёг Итиль, разгромил хазар. Величайший из воинов русских. Говорил "Иду на вы", ходил аки барс.
Легенда. Все мальчишки из высшей знати заслушиваются историями о подвигах Барса. Вот это герой! Вот это витязь!
- Святослав развалил Хазарию и ушёл на Дунай. Пришло время доделать его дела и превзойти. Превзойти славного предка в славе, величайшего русского воина - в величии воинском. "Превзойти" - тебе.
Злоба, недоверие, настороженность и полное, несколько детское внимание. Как это? Это ж невозможно!
"Нашу славу силой мы возьмём,
А за ней поделим и былую".
Эти слова ещё не написаны, но уже звучат в разных головах. В душах русских князей.
"Добывают острыми мечами
Князю - славы".
Все мальчишки хотят славы. Но для Романа это... вплоть до болезни. Не только от физиологии, от заикания в ярости, но и от ложности его положения в семье. Где он, вроде бы, второй сын. Но первый - не "настоящий". А он, вроде бы, "настоящий", но нелюбимый, отстраняемый, отсылаемый то в Польшу, то в Новгород.
Только успех. Победа, слава дают ему надежду на достойное место в обществе. Достойное его амбиций.
"Тишины хочу, тишины...
Нервы, что ли, обожжены?".
Его нервы "обожжены". Но лекарство - не тишина, а слава.
Превзойти Святослава-Барса, вершину воинской славы "Святой Руси"...
Да, были другие славные воины. Ярослав Мудрый, Владимир Мономах... не то. Барс - единственный, кто уничтожил вражеское государство. Остальные - племена примучивали или резали. Грабили соседей или отбивались от них.
- Доделать? Каганат он развалил. Чего доделывать?
- "Доделать" - значит сделать. Заново. Своё. Русская Хазария.
Слово сказано. Ишь как его встряхнуло. Аж головой мотает. Вскидывает на меня глаза, а я улыбаюсь в ответ:
- Что? Страшно?
Куда делась неприязнь, недоверие. Одно изумление.
- Но...? Как?!
- Просто. Собрать войско, спуститься по Волге, взять Саксин, сесть там князем.
И, наклоняясь к нему над столом, негромко, приватно:
- Хазария. Русская. Княжество. Князь - ты.
Перебор. Роман настолько ошарашен, что перестаёт воспринимать мои слова как предложение - только как насмешку.
"Этого не может быть. Потому что не может быть никогда!".
- Вольно тебе надо мной насмехаться! Глупости говоришь, обманкой манишь! А я как дурак...
Чуть откидываюсь от стола, отстранённо, высокомерно, вовсе не доверительно как минуту назад, оглядываю собеседника:
- У тебя есть выбор? У Казимежа дворовой собачкой - тебе прельстительнее?
Ишь как вздёрнулся. Краска с лица не сходит. Только оттенки меняются от алого до помидорного. Помидоров здесь нет - говорить не надо, не поймут.
- Волга - моя. Моими людьми не раз пройдена. В Шексне стоит расшива. Берёт двадцать пять тысяч пудов. Тысяча воинов. Или две. Сколько соберёшь. Здесь сели, в Саксине на пристань спрыгнули. У хана тысяч таких воинов нету. Предки наши два века тому и низовья волжские, и море хазарское насквозь проходили.