И потомки будут. Стенька Разин, например. Но об этом не надо. Как и о мятеже, которым кончился тот поход.
"Кон-Тики" - четыреста тонн груза. Итальянцы берут пилигримов по три штуки на тонну, работорговцы в 18 в. от Невольничьего берега до Бостона, рейс - полтора-два месяца, по пять голов на тонну. Смертность у груза - 30%, у экипажа - 15%. Основная причина - вода из бочек.
Здесь воды - вся Волга. Воины русские - не негры голые на плантации. И дорога - не пол-Атлантики по меридиану.
Подкидыш трясёт головой. Мираж, фата-моргана. Ловушка, западня.
Объясняю:
- Место важное - через него идёт торг дальше, к бессерменам, в халифат. Тамошний хан был сперва разумен. Мы послали туда новый корабль. Купцы мусульманские испугались, что серебро мимо них поплывёт. Корабль сожгли, двоих убили, подговорили хана против русских. Тот как с цепи сорвался. На кой мне собака бешеная на торговом пути?
Недоверчивый взгляд из подлобья.
- А я, значит, нет?
- В смысле: собака бешеная? Ты - да. Бешеный. Только у тебя там будет вдоволь врагов, которых грызть можно и нужно. При таких делах я тебе - помощник. И ещё ошейник есть. Вот этот.
Я постучал пальцем по лежащему на столе листочку.
Он аж зарычал от ярости.
Да, ошейник. Суровый. Дойдёт такое до дружины - половина в три дня переметнётся. Хоть к кому. Лишь бы не корзно на самозванце. Зарежут. Просто от ощущения обманутости. А в тридцать дней и остальные... разбегутся или придавят. Боброк? - Пожалуй, останется до конца. И его прикончат.
Другое дело, что там, на месте можно каких-нибудь гулямов себе завести. Лично преданная гвардия. Из рабов. Для этого нужны время и деньги.
Снова ходжа Насредин учит своего ишака читать Коран на деньги шаха. Фактор времени. "За двадцать лет кто-то умрёт. Или ходжа, или шах, или ишак".
Я постоянно балансирую, бегу по жёрдочке, проскакиваю по краю. Я не ищу стабильности, наоборот - создаю нестабильность. Меняется общество, расселение, технологии, люди... "Всеволжск взлетает как ракета". А ты, Подкидыш? Ты сможешь перещеголять меня в этом серфинге по реке времени?
- Как ты это себе представляешь?
Заглотил. Идея стала допустимой. Ещё не реализуемой, не обязательной - возможной. Допускаемой. Главное сказано, пошла детализация.
- Сейчас отдаю тебе новогородский полон. Даром.
- И Даньслава?
- Всех. Даньслав... плох. До утра едва ли протянет.
- А что с ним?
- Съел, видать, чего-то не то. Брюхо у него болит.
Конечно, болит. Печень. Такой дозы бледной поганки ни одна человеческая печень не выдержит.
- Идёшь с ними назад. Собираешь свою дружину и кто похочет.
- Бояре? Ушкуйники? Городовики?
- Тебе смотреть. Тебе за них и ответ держать. Теперь время. Четыре седмицы туда, четыре - обратно, четыре - на месте. К первому октября жду тебя в Мологе. Расшива и учаны. Барахло, скотину - не брать. Только люди и оружие. До двух тысяч душ. Сели-поехали. От Мологи до Саксина две тысячи семьсот вёрст. Самосплавом без остановок... Четыре седмицы. К первому ноября - ты в Саксине. Чуть выше города учан с бронями - к расшиве, воины сброю разобрали, ещё вёрст тридцать - прямо к пристаням. Чертежи города у меня есть. Поганых вырезали, сами господами сели. Ты - князь Русской Хазарии. Боголюбскому, конечно - "почитать в отца место". Не морщись. От присяги тебя не убудет, а польза явится немалая. Ты - далеко. Указывать тебе... или с места сковырнуть... Волга - моя. Пока мы с тобой в ладу - тебя никто не достанет. Самовластен.
Я внимательно разглядывал алеющий лобешник Подкидыша. Плохо: он опустил лицо, глаз не видно. Ладно, продолжим.
- Пришла весна. Юг, всё цветёт и зеленеет. Птицы перелётные... по небу от края до края. Море перед тобой. Синее. Тёплое. Ласковое. А по морю, будто лебеди белые, паруса корабликов. Твоих, князь Роман, кораблей. На которых твои славные витязи идут. Добывая себе чести. А князю славы. Такой, какой и у Святослава-Барса не было. Потому что кораблики - мои. Они лучше всего, что там болтается. Море - всё! - твоё. Семендир, Дербент, Ширван, Гилянь, Табаристан... Всё - твоё. Шелка-парча, злато-серебро, яхонты-самоцветы... сколько похочешь. Хоть горстями кидай. Синее море, белые горы, зелёная степь... ты такого не видел. Даже вообразить не можешь. Бабы, кони, оружие редкостное... Мир. Твой мир. На кончике твоего меча.
- Мягко стелишь. Как-то спать будет.
- Никак. Никак спать не придётся. Придётся воевать и строить, думать и делать. Пот и кровь проливать. Может, и свою. Придётся стать. Сделать. Себя. Своё царство. Свои победы. Свою славу. Самому. С моей помощью.
Подкидыш тяжело представлял разворачиваемые мною картинки. В отличие от Севушки, он юга не видал. Горы для него - Карпаты, а не Кавказ. Снять с девушки паранджу... никогда не пробовал. Чистокровного туркмена или араба... никогда на таком не ездил. Слухи, рассказы, мифы... Отчего - ещё завлекательнее.