Роман - князь. Действующий, властвующий, окружённый подчинёнными. Ресурс, который позволит ему освободиться от моей "прикрасы".
Я буду сидеть здесь, ждать его прихода в Мологу. А он... просто сбежит куда-нибудь в Европу. Где мои листочки не будут иметь такого значения. Где он сможет начать новую жизнь. Как польский аристократ второго плана. Этот - может.
Для почти всех русских князей такое - тоска на чужбине. Для него, почти всю жизнь проведшего в Вислице, Кракове, Сандомире - возвращение к привычному.
Другой вариант. Он делает вид, что в моей воле. Приводит отряды к Мологе, я подгоняю туда транспорты. Он их захватывает и топает вниз по Волге. Громя и выжигая по дороге и эту Усть-Шексну, где мы сидим, и Ярославль, и... и Всеволжск.
То, что это не получится, что я отобьюсь и его угроблю - не понимает. И понимать не хочет. Будет переть пока не сдохнет. Сдохнет. Я вывернусь. Но он это поймёт только подыхая. А вреда мне нанесёт много.
Мне всё время приходится оценивать жизненный опыт подобных собеседников. И их способность воспринимать их собственный жизненный опыт.
"История учит, что она ничему не учит".
Это про историю человечества. Или - про историю человека?
Боголюбский и сам похлебал горяченького, и с мозгами в дружбе. Большое Гнездо и Михалко хоть и пожили пока немного, но много разного повидали и поняли. Про себя, по мир. Буй-Тур в Курске - и видел мало, и думал чуток. Но он свою неопытность понимает, готов учиться.
Подкидыш - самый скверный случай. Что-то видел, что-то понял. И уверовал. Что он всё знает, что он всех перехитрит. А остальным... "удар сокола в голову". Плюс психическая нестабильность, превалирование эмоций над рациональностью.
Его и в РИ убьют-то так, по дурости. Разругается со своим благоделем-защитником-воспитателем Казимижем. Пойдёт войной, но не выставит посты вокруг своего лагеря. Какой-то случайный польский отряд... в какой-то мелкой стычке...
Может, его лучше прямо сейчас...? Или бледной поганки дать? Или велеть людям Точильщика, чтобы где-нибудь по дороге...?
"Я никогда не лгу".
Можно попытаться сделать так, что я, типа, не при делах. Типа: "сама-сама". Но осадочек останется. И - Саксин. Подкидыш в Саксине - очень рискованно. Но ждать или воевать самому - не только рискованно, но и долго, и дорого. Другого решения... не вытанцовывается.
Тогда нужно нечто... какой-то знак, символ. Неснимаемый и несмываемый. На душу и на тело. "Чтобы помнил". Церковные обеты ему не стена, он, как я помню по летописям, с женой развёлся, тестя с тёщей насильно в монастырь постриг. Надо что-то другое...
- Итак, раб мой Ромочка, ты принял власть мою. Поклялся, что из воли моей не выйдешь, что всякое слово моё исполнишь. Это радует. Снимай штаны.
Злой взгляд, наполняемый уже приличным к случаю подобострастием, сквозь которое прорывалась жгучая ненависть и мелкая хитрость - вот погоди, вот я только выберусь, уж я-то... кровавыми слезами умоешься... сам на коленках приползёшь, просить-молить будешь - сменился недоумением.
- З-зачем? Пороть, что ли, будешь?
Напомню: среди русских князей нет не поротых. Элемент "счастливого детства". Но Подкидыш отличился и в этой части. К его девятнадцати годам на его совести с десяток убиенных. Пару он убил в бою, остальные - казнённые безоружные. Разные люди. Первую, пожилую служанку в Вислице, которая вздумала ему указывать на грязные сапоги, в которых он с улицы топал по только что намытым полам, запороли насмерть по его приказу.
Откуда знаю? - Факеншит! Я уж столько раз... Едва я уселся на Стрелке, как Драгун и Точильщик начали собирать инфу. И досье на каждого значимого человека в "Святой Руси" - само собой. В киевском полоне были люди и из окружения Подкидыша, с ними тоже разговаривали.
- Ну что ты. Порка - это наказание. А я - наоборот. Хочу попробовать. Твою попочку. Таланты твои узнать. Годишься ли ты сразу для... для наслаждений? Или тебя сперва учителям отдать?
Вышибло. Сразу вышибло и хитрость, и тайное удовольствие от планируемого обмана. Даже злобу. Одно удивление.
"Удивить - победить". Следует ли мне уже переходить к празднованию победы?
Нет, ненависть вернулась.
- Нет!
Ишь ты. Аж подскочил, отпрыгнул ко входу, вцепился в пояс. А пояс-то пустой. А без точенной железяки... "Какие ваши аргументы?".
- Нет - так нет. Вот бог, вот порог. Ты всегда можешь уйти. Или остаться. И упросить господина своего дозволения явить свои таланты. Мясцо на ножках может вызвать благосклонность хозяина мягонькой старательной дырочкой.