В храме активно "упражнялись во псалмех и пениих", но зал полупустой по ночному времени, а на хорах вообще никого. Темно, просторно. То частит пономарь, то вступает хор. Редкий случай, когда можно послушать музыку, пение, не видя исполнителей.
Согласитесь, что звук, издаваемый симфоническим оркестром, и таковой же, но - пейзаж... две большие разницы.
Я, осторожно поддерживая и направляя свою, закутанную с ног до головы спутницу, прошёл на хоры, проверил выставленную охрану, выбрал укромное место и, усевшись, потянул её за одежду. Она послушно, следуя моему лёгкому движению, опустилась на колени меж моих широко расставленных ног. Чуть сдвинув тяжёлый глухой капюшон на её голове, прошептал на ухо:
- Ну вот, Агнешка. Ты хотела в церковь и вот ты в храме божьем. Слышишь как псалмы поют? Красиво, голоса хороши. Радуйся и торжествуй, о Христе внимая, Святыми тайнами наслаждаясь. И порадуй господина своего.
Одновременно расстегнул штаны и достал... Или здесь правильнее - извлёк? Или - обнажил? "Обнажил я бицепс ненароком...". Не бицепс, конечно, но тоже мышечное... приспособление. Для - "радуйся и торжествуй". А также: "непрестанно упражняться".
Для Агнешки - уже не новость, но окружающая обстановка смущает.
Неуверенно прикоснулась, пальчиками погладила...
- Ну-ну. Ты, верно, помнишь, как древние воители в Библии воинов себе отбирали? Гедеона из Книги Судей знаешь? "И сказал Господь Гедеону: кто будет лакать воду языком своим, как лакает пес, того ставь особо... И было число лакавших ртом своим с руки триста человек; весь же остальной народ наклонялся на колени свои пить воду".
Подхватил её запястья, развёл руки, прижал к своим коленям.
- Зачем тебе ручки? Ты же не воин, кровью обагрённый, шрамами покрытый. На колени ты уже наклонилась. Пей. Лакай. Ртом своим. Из источника моего.
Агнешка, чуть дрожа ладошками, мгновенно ставшими горячими даже сквозь сукно на моих широко расставленных коленях, наклонилась. Сперва неловко, потом всё увереннее, сноровистее подхватила губами, придержала язычком, всосала, покатала во рту, ощущая с каждой секундой крепчающее явное выражение... моей к ней приязни. Поглядывая на меня для проверки производимого впечатления, принялась воспроизводить милые мелочи, усвоенные ею за последние дни. Точнее: ночи, наполненные играми в моей постели.
"Лучше соски не было и нет!
Готова сосать до старости лет".
Владимира Владимировича здорово высмеивали за этот рекламный слоган 1923 г. А он ругался:
- Вы видели, что детям в деревнях сосать дают? Мякиш хлебный в тряпице грязной! Они ж мрут от этого!
Попандопулы как-то эту тему... Своего детства - не помнят, чужого - не видят? Резину, ежели придумают - на автомобильные колёса. Всё хотят тряпку грязную пососать? Как в "России, которую мы потеряли"?
У меня во Всеволжске умножаются приюты. И для младенцев тоже. А каучука, который мы из одуванчиков получаем - килограммы. Мало. И будет не хватать ещё сильнее. Я не про "Святую Русь" - тут как сосали, так и продолжат. Мне надо хоть своих сирот от заразы уберечь. Придётся какой-то кок-сагыз, который - "зелёная жвачка", разводить и культивировать. Для начала - добраться бы. До тех мест, где он растёт. Куда-то в отроги Тянь-Шаня, к востоку от озера Иссык-Куль...
Размышление об ареале распространения природных каучуконосов несколько притормозило процесс крепчания... моей приязни. Я поощряюще улыбнулся Агнешке, надвинул ей поглубже капюшон и отдался. Ласкам умелой наложницы - телесно, прекрасным голосам хора - душевно.
"Ангел вопияше Благодатней: Чистая Дево, радуйся! И паки реку: радуйся! Твой Сын воскресе тридневен от гроба и мертвыя воздвигнувый; людие, веселитеся! Светися, светися, новый Иерусалиме, слава бо Господня на тебе возсия. Ликуй ныне и веселися, Сионе. Ты же, Чистая, красуйся, Богородице, о восстании Рождества Твоего".
"Восстание" происходило. Конечно, не "Её Рождества". Моё. У меня. "Ликуй ныне и веселися" - чем и занимаюсь.
По всей "Святой Руси" - Сион сияет, людие христианское веселится, и я тихонько балдею. Ощущаю единение, сопричастность, соприкосновенность. Со всем православным миром. Где-то. Даже чувствую где.
Почти Цветаева:
"Помню губы, двойною раковиной
Приоткрывшиеся пред моим".
Агнешка уже потихоньку кивала головой в такт моим лёгким нажатиям ладони на её затылке, когда в конце галереи стукнула дверь, заскрипели доски пола, раздались приближающиеся шаги. Женщина услышала, дёрнулась, но под моим успокаивающим нажатием вернулась к прежнему неторопливому ритму выпеваемой великолепными голосами стихары: