Народ зашевелился, начал переглядываться.
- Эт шо ж за герой такой? Победитель-торжествователь-воссиятель? Мы-то? - Не... мы-то само собой... но не настолько же ж...
Мне сразу стало нехорошо. Когда Андрей врубает пафос или иронию - уже тревожно. А когда оба вместе...
- Мы все, воинство хороброе со всея Святая Руси, поднялися и пришли сюда, дабы избавить отчизну нашу от терзающего ея хищника киевского. Мы - пришли. А избавил - он. Главу воровского князя - его меч ссёк.
Андрей резко ткнул посохом в мою сторону. Народ вокруг как-то... развернулся. Ко мне. И отодвинулся. От меня.
Чёт мне... волнительно. Чёт мне... как бы и мою голову не срубили. Типа: а нефиг чужую добычу из-под меча воровать.
- Собралися мы град изменнический взять. Мы - собралися. А он и в город вошёл, и ворота открыл. Двое ворот. И в граде Ярославом, и в граде Владимировом.
Андрей внимательно оглядел многочисленное собрание, всматриваясь в лица сидевших.
- Кто? По чести, как на духу, скажите мне - кто более явил воинской удачи?
Общее молчание было ему ответом.
Вопрос - риторический, озвучить альтернативную точку зрения никто не рискнул.
- И после одоления нашего - кто более сделал для воссияния славы, для установления мира на Святой Руси? Ныне, всего-то третий раз за всю Русь Святую, у нас митрополит свой, нами избранный. И так изделано сиё, что и Патриарх сего митрополита признает. А не как прежде бывало. Вот, идут ныне братья мои за жёнами себе. От чего великие пользы Руси нашей приключиться могут. Да и не одной Руси, а всему миру христианскому, всей вере Христовой. Вот, собирается по-новому войско. И сын мой поведёт его, дабы установить мир, и закон, и порядок на земле нашей многострадальной. Вот, сотни тысяч людей русских от ярма рабского избавлены. Могут ныне вольно богу молиться, деток ростить. И прочие люди русские во множестве вольностями облагодетельствованы. И иных дел добрых немало исделано. А причина тому - вот он.
Андрей снова ткнул в меня.
- Иван Акимович. Воевода Всеволжский.
Народ зашумел, загомонил. В ладоши хлопать за столом не принято. Но постучать руками, ногами... Одобрям-с! Шайбу-шайбу! Ма-ла-дец! Ма-ла-дец! Бурные, продолжительные...
Я, ясное дело, смущённо и благодарно улыбался, кланялся. И панически пытался понять: а нафига Боголюбский такую славу на меня складывает?
Я и так во всякой дырке - затычка, всякому охотнику - мишень. Этот спич вызовет в русских вятших новую волну злобы, зависти. И так в их ненависти по ноздри. Так он хочет, чтобы меня с головой накрыло?!
- Много, много воевода Иван дел добрых да важных изделал. Поболее любого-всякого. А почему?
Андрей хмыкнул, типа смущённо:
- Открою вам, лутшие люди русские, тайну.
Народ затих. Во сща-сща... и мы все узнаем "самую главную тайну".
***
"Сделайте же, буржуины, этому Мальчишу-Кибальчишу самую страшную Муку, какая только есть на свете, и выпытайте от него Главную Тайну, потому что не будет нам ни житья, ни покоя без этой важной Тайны".
А тут Тайну так скажут. Без мук. Главную. В смысле: куда следует вкрутить фигурный болт с метрический резьбой, чтобы так высоко подпрыгивать.
"Сейчас вы узнаете про то, о чём всегда хотели знать, но боялись спросить".
***
Публика заволновалась, затолкалась и притихла. Частично приоткрыв рты и затаив сыто-хмельное дыхание.
Андрей, загадочно улыбаясь, что на его лице выглядело... неожиданно, почти шёпотом сообщил:
- А Иван-то Воевода у нас того... Не Акимович.
Народ, в страстном томлении от предвкушении "самой главной тайны", дружно сглотнул. Видимо, проглотив. Тайну. Целиком. Потом отрыгнул, вытащил на свет, начал мять в руках, пробовать на зуб и тыкать в неё пальцами. Производя разнообразные мозговые шевеления и таковые же, но - звуки.
Звуки постепенно ассоциировались и адсорбировались. В нарастающее гы-гы-канье.
- О! Во! А мы-то думали! А он-то... ублюдок! Гы-гы-гы... морда беспородная... ха-ха-ха... плод разврата, дитя похоти... отброс отброшенный... подкидыш-выкидыш-недоносок... тьфу ты, господи, тля приблудная...
Карл Юнг: "Думать трудно, вот почему большинство людей судят".
Здесь судили меня. Осуждали. В лучших традициях Земли Русской и Веры Православной.
Репутация, авторитет, создаваемый многими трудами, с риском для жизни, с напряжением ума, с привлечением знаний, которых, без преувеличения, ни у кого не было... всё это рушилось и расползалось. Какой авторитет может быть у безродной дворняжки? Не пнули - уже хорошо.