— Я больше не обязан придерживаться ничему из вышеуказанного, потому как теперь я не практикующий священник. И больше никому не должен говорить, что делать.
Казалось, что ему полегчало, хотя он все равно не понял.
— Мэтт! — Темпл знала, что ее голос звучит несколько раздраженно, но не могла сдержаться. Головоломка никак не складывалась, и она сидела напротив говорящего, умеющего ходить ребуса, который не хотел признать факт своего нового – насколько нового? — существования. — Что ты будешь делать? И что ты можешь сделать теперь, когда больше уже не являешься священником?
Глава 16 Катехизис
Большинство из нас женятся на бывших монахинях.
— А это не слишком… ограничивает? — спросила Темпл.
— Когда слепой ведет слепого? Да, но кто еще имеет что-то общее с нами? Почему, ты думаешь, я работаю в «Контакт» и живу в «Серкл-ритц»? Чтобы пойти в приход было много хороших причин и несколько плохих. Церковь считает, что плохие перевешивают. А сейчас только от меня зависит, как я буду жить постнатально, если можно так сказать; решить, каким человеком я буду.
Мэтт допил свой остывший кофе, до самого осадка, который был таким горьким (кофе сварили крепким). Темпл почувствовала крупинки гущи, когда еще не выпила и половины чашки.
— Мне жаль, что теперь ты знаешь, — продолжал Мэтт, говоря, скорее, самому себе. — Мне жаль, что сестре Серафине пришлось узнать. Мне жаль, что я все еще – гораздо меньше, чем хотел бы быть. Мне над многим еще надо работать. Во мне столько вопросов – гораздо больше, чем даже ты можешь задать.
— Прости. Я такая шумная. Я все время давлю.
— Ты права, — прервал он, не отрицая ее правдивое описание себя. — Мне приходится сталкиваться с множеством противоречий.
Он вращал маслянистую черную гущу от своего кофе в белой чашке, как будто хотел найти там чайные листья. Нет, слишком суеверный, подумала Темпл: бывший священник никогда бы такого не сделал.
Темпл изучала противоречие, сидящее напротив нее. Мэтт привлекал ее, с самого начала и даже до сих пор. Наконец, исцелившись после необъяснимого исчезновения Макса, она понимала это слишком хорошо.
Она находила Мэтта красивым, хотя это и было очевидным. Темпл всегда увиливала от того, что ее привлекало очевидное. Однако она также понимала, что многие неочевидные вещи, касающиеся Мэтта, привлекали ее еще больше. А теперь она погружалась в мельчайшие детали, не без растущего интереса! Если Темпл не могла поинтересоваться, почему он оставил приход, то хотя бы могла спросить, почему он вообще пришел в него.
— Девочки в старшей школе, должно быть, сходили с ума, когда ты решил поступить в семинарию, — размышляла она вслух, осознавая, что опять спрашивает его о прошлом.
Он насмешливо улыбнулся:
— Девочки всегда хотят то, что не могут получить.
— Мальчики тоже. Это ведь старшая школа, верно?
— А для тебя старшие классы, должно быть, были сладкими, как пирожные, — сказал Мэтт со знанием дела, как эксперт, легко переводя стрелку разговора с себя на нее.
— Почему? — возмутилась Темпл.
— Ты – компанейская… Я хотел сказать, неукротимая. Тебе так легко с людьми. Уверен, ты была самой популярной девчонкой в классе.
— Да ладно! Я была коротышкой. Самой маленькой в классе. В очках. Мне нельзя было носить линзы. Я была популярна только в оценках, а еще была хороша в спорте. Хотя, на самом деле, я играла ужасно: единственным достижением были мои сырые потные носки.
— У меня тоже не особо получалось, — быстро сказал он. — Разве что боевые искусства.
— Это тяжело.
— Но это не командный спорт.
— И все же, уверена, девчонки на тебя западали.
На лице его появилось мечтательное выражение, взгляд смягчился, как и у нее, когда она вспоминала юношеское дикарство времен старших классов. Все это делало его лицо еще красивее, хотя куда уж было бы.
— Парочка школьниц, вообще-то, действительно пригласила меня на выпускной. Они еще не знали, — говорил Мэтт.
— Они пригласили тебя? Я впечатлена, но не удивлена. Ты не пошел?
Он опустил глаза: – Нет.
— Но ведь мог же. Какой вред был бы от выпускного? Это как обряд инициации, — задумчиво затянула Темпл. — Хотя, может, и хорошо, что ты не пошел. Я вот пошла и пожалела.
— Почему?
— Почему? — Темпл хотела собрать волосы, хотя и знала: такой жест будет выглядеть очень театрально. — Потому что меня заставили туда пойти! Только представь: перед полным составом дискуссионной группы меня приглашает очкарик Кертис, и только потому, что я была единственной девочкой во всем классе ниже его ростом. И придурок знал, что я слишком интеллигентна, чтобы пойти с качком или президентом класса. Так что я пошла с ним.