Маюри ничего не ответила.
Спустя некоторое время Окия продолжила:
– Я не так уж часто настаиваю на своих правах, но я владею третьей частью этого чайного дома и у меня есть право знать, что ты делаешь.
Глава 40
– Хорошо, – сказала Маюри. – Присаживайся.
Хиро услышал мягкие шаги по татами. Потом зашелестело кимоно, когда Окия усаживалась на пол.
– Дочь Хидэёши узнала о процентах отца, – сказала Маюри.
– Ты же говорила, что он все держит в тайне, даже от жены.
– Вероятно, это не так, – ответила Маюри. – И все становится только хуже. Я сожгла учетные книги тем утром, когда он умер, потому что была уверена, из-за закона самурая, запрещающего держать бизнес, он никому не рассказывал, что владеет третью чайного дома.
– Ты сожгла книги? – спросила Окия. – Зачем ты это сделала?
– Я не думала, что кто-то знает о его доле. Нобухидэ ничего об этом не говорил. Ты же понимаешь, что он заявил бы о своих правах, как только узнал. Я подумала, что, уничтожив учетные книги, я защищу нас.
Когда священник со своим псом-ронином начали рыскать вокруг, я забеспокоилась, что они увидят книги и решат, что мы каким-то образом замешаны в убийстве... особенно учитывая эту возню с Хидэтаро и контрактом Саюри.
– Я же сказала тебе, чтобы ты не отдавала ее Хидэёши, – сказала Окия. – Мы решили, что не будем ни продавать, ни обменивать девушек. Они не рабыни.
– Это была ошибка, – призналась Маюри. – Ты права. Я не должна была этого делать, но он обещал взять силой каждую девушку в чайном доме, если я не отдам ему Саюри. Включая тебя.
Окия рассмеялась.
– Хотела бы я на это посмотреть.
– Об этом больше не стоит переживать, у нас появилась проблема гораздо серьезнее. Наследницей является Ёсико, и она знает о чайном доме. Она была здесь прошлой ночью, требовала отчета и хотела знать, какого дохода ей стоит ожидать. Она потребовала учетные книги.
– Она в курсе, какой процент? – спросила Окия.
– Не знаю. Я не спросила. Я была слишком удивлена, что ей что-то известно. Он всегда говорил, что никому ни о чем не рассказывал, даже жене.
– Даже жене, – повторила Окия. – Ты так долго работаешь в плавающем мире и до сих пор не поняла, что мужчины врут?
Между женщинами повисла тишина. Перевернулась страница, потом еще одна. Спустя минуту или около того, Окия сказала:
– Могло быть гораздо хуже. Сейчас у нас новый партнер. По крайней мере, она не сможет лишить девушек девственности, как это делал ее отец.
– Да, с этой частью я рада расстаться, – согласилась Маюри. – И я полагаю, свою долю он получил по праву. Я должна была знать, что та девушка убийца. Ее контракт был слишком дешевым.
– Это случилось много лет назад, – сказала Окия. – Тебе уже пора перестать себя винить.
– Это стоило нам с тобой части дохода, – сказала Маюри. – Вот о чем я жалею.
– Все эти разговоры не помогут тебе закончить работу с учетными книгами, – ответила Окия. – Пойду-ка я выпью чая, прежде чем отправиться спать. Тебе принести?
– Да, спасибо.
Зашелестело кимоно, Окия подошла к шкафу.
– Возьму большой чайник.
Окия стояла по другую сторону от шкафа. Хиро услышал, как ее рука легла на ручку. Дверь заскрипела.
– Я тут подумала, что, пожалуй, закончу с учетными книгами и пойду спать, – сказала Маюри. – Если останусь на чай, завтра буду не в себе.
– Уверена? – спросила Окия.
– Да, спасибо. Никакого чая на ночь.
– Хорошо. – Голос Окии отдалился от двери. Она зевнула. – Тогда воспользуюсь маленьким чайником с кухни.
– Мне бы хотелось, чтобы Саюри признали невиновной в смерти Хидэёши, – добавила Окия у двери. – Я уверена, что это не она.
– Лучше она, чем мы, – сказала Маюри.
– Лучше стать свидетелем того, как свершилась справедливость.
В комнате стало тихо, за исключением шелеста страниц и стука чернильной палочки о чернильницу.
Хиро уселся на одеяла и снова принялся размышлять о фактах. Он восстановил ночь смерти Хидэёши, расставив всех подозреваемых по своим местам. Медленно, но верно кусочки собирались в целое, хотя ответ был несколько иным, чем он ожидал. Даже та версия, которая казалась такой удачной.
К тому времени как Маюри убрала учетные книги, Хиро знал, кто убил самурая.
Глава 41
После того как Маюри ушла из кабинета и отправилась спать, Хиро еще примерно полчаса сидел в шкафу. В доме было совершенно тихо. Синоби не знал, сколько было времени, но, судя по боли в затылке, до рассвета оставался час или два.
Он все еще ждал.
Когда Хиро решил, что стало безопасно, он отодвинул дверь и вышел из шкафа. На ощупь расправил одеяла, чтобы разгладить вмятины, оставшиеся от его тела. Хиро не покинул кабинет до тех пор, пока полностью не стер следы своего пребывания там.
Хиро не стал больше просматривать учетные книги и вышел из кабинета. Разговор двух женщин подтвердил его подозрения, из-за которых он и пришел сюда. Доход Хидэёши не позволял ходить по чайным домам и поддерживать подобный стиль жизни. Несмотря на то, что Хиро потребовалось некоторое время, чтобы выяснить, что самурай владел долей в чайном доме, в конце концов, все факты выстроились в одну цепочку. По иронии судьбы, именно сандалии слуги и поношенная одежда Хидэтаро дали синоби последнюю подсказку.
Если бы у Хидэёши был сторонний доход, о котором всем можно было знать, он наверняка купил бы им одежду получше. Если только он не хотел, чтобы все его считали бедняком. Его единственной расточительностью был чайный дом. Когда Хиро сложил все вместе: визит Ёсико, контракт Саюри и уничтожение учетных книг, ему стало понятно, что финансовые дела чайного дома обстоят иным образом, чем кажется на первый взгляд.
Луна низко висела в ночном небе. Казалось, что на улице очень темно, как обычно и бывает перед рассветом. Хиро прокрался по веранде и осмотрел двор, нет ли там досина и его приятелей. Никого не увидев, он снял с пояса металлические когти и промчался по двору. Не медля ни секунды, синоби взобрался по вишневому дереву, даже не заботясь о том, что его когти оставляют следы на стволе. К тому моменту, когда кто-нибудь их обнаружит, либо Саюри с отцом Матео будут свободны, либо Нобухидэ умрет, а Хиро будет готовиться совершить сэппуку.
Он повторил свой путь по крышам до реки, но уже в обратном направлении. Там он остановился, снял капюшон и убрал когти. Потом, развязав манжеты и забрав меч, Хиро мягко спрыгнул на землю. Словно подвыпивший самурай, он шатающейся походкой направился прочь из Понто-тё.
Хиро добрался до дороги Марутамати без каких-либо происшествий. Когда он дошел до храма Окадзаки, в его поле зрения появились высокие белые ворота тории, ярко сияющие в лунном свете. Улыбка льва, сидящего на страже у ворот, казалось, сейчас была гораздо шире, чем обычно, словно он знал о том, что миссия Хиро завершилась весьма успешно. Синоби улыбнулся ему в ответ.
– Если ты все-таки существуешь, – пробормотал он, – спасибо тебе.
Статуя ничего не ответила.
Из тени восточных ворот тории вышла фигура, облаченная в балахон, и поплыла прямиком к дороге. В косых лучах заходящей луны фигура была похожа на привидение.
– Кто такой? – спросила фигура. – И куда идешь?
Хиро слегка пошатнулся, но не слишком сильно. Он остановился, моргнув, посмотрел на фигуру у дороги.
– Уже поздно, – неразборчиво сказал он. Хиро поднял палец и потряс им на луну. – Луна взошла.
Фигура сделала шаг вперед, и синоби узнал в ней жрицу, торговавшую амулетами. Одну руку она положила на бедро, а второй укоризненно помахала.
– Не стоит в такое позднее время находиться на улице. Что подумает ваша жена и родители, когда вы явитесь домой под утро, да еще и пьяным? Самурай должен подавать пример.
– А, может, это я рано. – Хиро говорил немого удивленным тоном пьяного человека, который знает, что сморозил глупость. – Что думаете?