Богиня-кошка покачала головой и превратилась в Сешет, такую, какой запомнила ее Галкарис по Палестрону. Сешет запела какой-то древний гимн на неизвестном языке, и Галкарис невольно потянулась к ней. Женщины обнялись. Галкарис почувствовала, как нечто исходит из нее – девушке почудилось, что она умирает, таким сильным и болезненным было это расставание с духом богини.
Уже теряя сознание, она обвисла на руках Сешет. Возвращая себе обличье женщины-кошки, богиня прошептала на ухо Галкарис:
– Ты приняла в себя мой дух и донесла его до этого места, Галкарис. Я дарю тебе мое благословение. Ты будешь свободна, как любая кошка. Ты не будешь зависеть ни от одного из своих чувств.
Окутанная сиянием, величественная, удалялась женщина с головой кошки. Она двигалась в сторону лабиринта, и с каждым ее шагом золотые стены вспыхивали все ярче. Галкарис закричала… и проснулась.
– Ты орешь во сне, – с недовольным видом произнес Апху, наклоняясь над ней. – Отвратительная привычка. Твой господин выгонит тебя из своей постели. Такое просто невозможно терпеть!
Следуя за белой кошкой, Конан и Муртан вышли из лабиринта.
– Галкарис! – воскликнул Муртан, бросаясь навстречу девушке. – Ты цела? Этот негодяй ничего с тобой не сделал?
– За кого ты меня принимаешь? – фыркнул Апху, поднимаясь с песка. – Женщины сами забираются в мою постель, если ты об этом. Впрочем, ты, кажется, сам оставил ее на мою милость.
Муртан скрипнул зубами. Галкарис выглядела вполне довольной, только побледнела и осунулась.
Конан подошел ближе, насмешливо улыбаясь.
– Где мой камень? – осведомился Апху.
– Ты о каком камне говоришь? – удивился Конан. – Насколько я могу судить, в лабиринте не нашлось ничего твоего, Апху. Ничего, что принадлежало бы тебе или Сету.
Апху щелкнул пальцами, и прямо из пустоты на песке разгорелся огонь. Внутри пламени показалась человеческая фигура.
– В последнее время я часто беседовал с этим господином, – Апху кивнул на мужчину, сидящего в огне. – Этот огонь по преимуществу представляет собой видение. Способ преодолеть расстояние и увидеть того, кто находится очень далеко от тебя. Но после произнесения особых заклинаний видение превращается в нечто большее.
– Ты можешь вызвать не только образ человека, но и его самого, – сказал Копан, морщась. – Я слыхал о подобных штуках.
Апху отвернулся от него и заговорил с видением:
– Грист!
– Это опять ты, – устало произнес Грист, вскидывая голову. – Мне надоело ждать. Что ты хочешь узнать от меня на этот раз?
Апху молчал. Грист пожал плечами:
– Я сижу в моей бедной хижине и жду, пока ты исполнишь обещание. Я ненавижу мою бедность! До богатства – рукой подать, а я прозябаю в нищете. Ты уничтожил Муртана, как обещал?
– Нет.
Человек внутри пламени вскочил и сжал кулаки.
– Проклятье, колдун! Чего же стоят твои обещания! Я рассказал тебе о нем все, что знал.
– Ты знал не слишком много, – заметил Апху.
– Побольше, чем ты!
– Эй, может быть, вы оставите свои ссоры на потом? – вмешался Конан. – Или ты решил напоследок раскрыть перед нами все изумительные бездны твое души? Учти, Апху, нет такой низости, которой я не ожидал бы от колдуна. Тебе не слишком удалось меня удивить.
Огонь вокруг Гриста поднимался все выше. Пламя начало реветь. Грист стоял, подбоченившись, и наблюдал за происходящим.
Странное это было зрелище: люди, между которыми пролегали лиги и лиги трудного пути через несколько стран, могли видеть друг друга и разговаривать.
Белая кошка носилась по песку, как легкая, почти невесомая тень, и вдруг прямо к Апху приблизилась рослая женщина, облаченная в узкое белое одеяние. Она как бы встала из песка – самого превращения кошки в богиню никто не видел. Это произошло неуловимо для человеческого глаза.
Видел это один только Грист, погруженный сейчас в магию Апху и потому обладающий нечеловеческим зрением. Он вытаращился на богиню.
– Значит, это правда! – воскликнул он. – Вы встретили ее в Песках Погибели!
– И освободили, – негромко произнесла богиня. Ее голос шелестел, точно песок, гонимый ветром, но в нем еле уловимо звенели мелодичные нотки. Как будто очень далеко кто-то тихо играл на серебряных колокольчиках. – Я теперь свободна! – звон колокольчиков приблизился. – Свободна!
Вспышка серебряного пламени окутала ее фигуру, и богиня открыла второй свой глаз. Оба они – огромные, с вертикальными кошачьими зрачками, ярко-желтые, усеянные точками крохотных зрачков поменьше, – уставились на Апху.
Под лучами этих очей колдун съежился. Он зашевелил пальцами и начал бормотать заклинание в слабой надежде, что оно сработает.
Внезапно песок забурлил, и отовсюду начали вылезать горбатые демоны с длинными ручищами. Они передвигались, согнувшись и полуприсев, но тем не менее достаточно быстро, а руки их выглядели мускулистыми и заканчивались длинными пальцами с острыми когтями.
Лица демонов были слепы, но их широкие ноздри все время с шумом раздувались, и они, судя по всему, безошибочно чуяли близость добычи.
– Во имя Сета! – из последних сил выкрикнул Апху и повалился набок. Он растянулся на песке и мог теперь только наблюдать за происходящим.
Демоны окружили Конана и Муртана, пытаясь дотянуться до них когтями. Мужчины отбивались, рассекая мечами корявые демонские тела, из которых вытекала черная кровь. Но кровь эта обладала дьявольской особенностью – при соприкосновении с песком она порождала новую демонскую плоть.
– Их становится все больше! – в отчаянии крикнул Муртан. – Я не в силах сражаться!
– Бейся! – рычал киммериец, снося одну уродливую голову за другой. – Сражайся! Кром! Бейся, иначе позор тебе!
В колдовском пламени смеялся и бил в ладоши, точно ребенок на празднике, Грист. Галкарис с ужасом и отвращением следила за происходящим.
Богиня подошла к девушке и остановилась рядом с ней. Галкарис робко подняла голову. Облеченная в сияние, стояла женщина-кошка, и ее лицо, нечеловечески прекрасное, было одновременно и лицом юной девушки, и мордочкой животного. И при этом, подумала Галкарис, ничего более совершенного, ничего более красивого в мире не существует.
Богиня же смотрела на рабыню Муртана с любопытством, с легким состраданием. Наконец она прошептала, нарочно умеряя голос, чтобы не оглушить столь слабое существо, каким является смертный:
– Это ты носила в себе частицу моего духа?
– Наверное… да. Ты, госпожа, одарила меня своим доверием, – сказала Галкарис.
Богиня наклонилась над ней, и Галкарис ощутила прохладу и благоухание.
– Ты бедняжка, – произнесла богиня. – Я подарила тебе свободу.
– Сешет, – вымолвила Галкарис. – Ты была Сешет?
– Сешет! Жалкое обличье, которое я вынуждена была принять, пока твои мужчины не освободили статую и глаз и пока ты сама не пронесла мой дух сквозь пустыню, к моему древнему храму! Теперь следует забыть о Сешет!
– Богиня, – сказала Галкарис, чуть осмелев, – о богиня, ты видишь, что мои мужчины опять сражаются. Им не победить колдуна.
– Мне нет до этого дела, – ответила женщина-кошка. – Я помогла тебе, но я не стану помогать мужчинам. Они поработили тебя, так не лучше ли избавиться от них раз и навсегда?
– Они будут чтить твою волю и не посягнут на мою свободу… Без них мне не добраться до дома. Спаси их!
– Это твое желание?
Желтые глаза женщины-кошки сощурились, и длинный острый луч изошел из них, как меч.
– Да! – воскликнула Галкарис от всей души. – Спаси их! Я не хочу, чтобы демоны порвали их на части!
– Хорошо.
И богиня подняла над головой свои сверкающие руки. Трижды хлопнула она в ладоши, и пустыня наполнилась рычащими золотыми львами.
Конан опустил меч, тяжело переводя дыхание. Даже могучий киммериец утомился, отражая атаки демонов. Бесполезные победы, которые он одерживал, тотчас оборачивались поражением: существа возрождались снова и снова, и с каждым мгновением их становилось все больше. Апху торжествующе хохотал, лежа на песке. Конан ненавидел колдуна в эти мгновения сильнее, чем кого бы то ни было.