Женщина-кошка поднялась как можно выше и перегрызла острыми зубами след от луча. И тогда солнце лишилось одного из своих лучиков, но люди этого не видят. Спустя положенное время родились котята. Все они были рыжими, как их отец-солнце, и только один был белым, как предательница-луна, и он был зачат от перегрызенного луча, напоследок.
Враг кошки, змей, узнал о том, что она сейчас совершенно беззащитна, но главное – он понял, каким образом может навредить ей, совершенно сам при том не рискуя. Ведь кошки очень привязаны к своему потомству и очень страдают, если их котятам причиняют ущерб.
И вот кошка отправилась на поиски еды, а ее дети остались одни в гнезде. И только белый котенок ни за что не желал расставаться с матерью. Он был так мал и слаб, что кошка в конце концов согласилась взять его с собой на охоту. «Держись крепче за мою шерсть, – приказала она малышу. – Ты будешь сидеть на моей спине. Однако смотри, чтобы тебе не упасть. Я буду занята охотой и не смогу следить за тобой как следует, поэтому позаботься о себе сам».
Когда кошка вернулась с охоты, сытая и довольная, и уже облизывала свои усы, ожидая, как встретят ее котята, страшное зрелище предстало ее глазам. Она увидела, что в гнезде побывал змей. Все ее рыжие дети были убиты. Змей сожрал их, оставив только головы, чтобы кошка-мать могла их увидеть.
Кошка взвыла и принялась скрести землю лапами, а потом она каталась по камышу и царапала себе тело когтями, пока кровь не пошла из ее ран. Наконец, истощенная своим горем, она заснула.
А маленький белый котенок подобрался к ней поближе и принялся лизать ее щеки.
Среди ночи кошка пробудилась.
– У меня остался последний ребенок! – сказала она громко. – Берегись, змей! Мое дитя вырастет и уничтожит тебя.
Боги живут вечно, и дети их растут очень медленно. В ожидании, пока белый котенок превратится в кошку-воительницу, люди, поклоняющиеся богине с кошачьей головой, выстроили храм Грядущей Богини и стали ожидать ее. Впрочем, все это случилось очень давно – и не исключено, что это просто легенда… Во всяком случае, никто не знает, существует ли подобный храм и если существует, то где.
– Но что случилось с белым котенком? – спросила Галкарис.
Муртан посмотрел на нее так, словно увидел впервые.
– Это все, что ты поняла из моего рассказа? – удивился он. – Белый котенок?
– Но разве это не самое главное? – робко поинтересовалась Галкарис. – Белый котенок. Единственный спасшийся ребенок женщины-кошки.
– Да, – невпопад ответил Муртан. – Он спасся, но никто не знает, где он теперь. И был ли это котенок мужского пола, или же на самом деле беленькой была кошечка. В предании об этом прямо не говорится. Там сказано «оно» – «дитя».
Муртан убрал свиток на место и направился к выходу.
– Можешь остаться здесь, – сказал он рабыне. – Посмотри еще на свитки. Кто знает, не захочешь ли ты в конце концов выучиться грамоте.
– Нет, мой господин, – поспешно произнесла Галкарис, – все эти свитки страшат меня. Мне кажется, они безмолвно разговаривают со мной и сердятся оттого, что я не понимаю их языка.
– Я не хотел тебя пугать, – вздохнул Муртан. – Что ж, идем. Прими ванну с лепестками роз. Возможно, это занятие тебе придется больше по душе, нежели чтение.
Грист рассчитал правильно: в следующий раз, когда он счел возможным появиться в доме Муртана, его встретили, точно доброго старого друга и сразу же пригласили войти и разделить с хозяином пышную трапезу.
Впервые в жизни Грист очутился в таком роскошном покое, и ему пришлось призвать всю выдержку, чтобы ничем не выдать своего удивления. Драпировки, затканные золотом и серебром, мерцали в свете бесчисленных ламп. Два серебряных зеркала, установленных друг против друга, зрительно увеличивали комнату, так что она казалась бесконечной, и каждый великолепный предмет, украшающий ее, многократно умножался в своих отражениях.
Десяток разнаряженных мужчин сидели за пиршественным столом, угощаясь мясом, фруктами и распивая вино из огромных кубков. Кубки эти были выточены из полудрагоценных камней и оставались благодаря шлифовке прозрачными, так что хозяин дома всегда мог видеть, полны они или пусты. Таким образом, ни один гость не имел возможности отказаться от выпивки под тем предлогом, что его бокал-де еще полон.
За столом прислуживали красивые девушки. Каждая была одета таким образом, чтобы ее костюм имитировал какой-нибудь цветок. Юбки в форме лепестков колыхались вокруг стройных бедер, полуобнаженная грудь была присыпана «пыльцой» – разноцветной пудрой. Прически также должны были вызывать в памяти элементы растений – листья-гребни, стебли-пряди… Все это было шелковым или атласным. Кроме того, прислужницы в доме Муртана носили бесчисленные браслеты на руках и ногах, их шеи и талии обвивали нитки жемчугов и кораллов.
Расположившись напротив хозяина дома, Грист весело поднял бокал, который тотчас был наполнен живительной влагой.
– Опоздавший пьет до дна! – закричали гуляки.
Грист охотно осушил бокал. Вино оказалось превосходным – никогда прежде Гристу не доводилось пробовать такого. «Проклятье, – подумал он, – да этот Муртан действительно умеет пожить в свое удовольствие. И ведь он ничего не сделал для того, чтобы заслужить подобное счастье.
Воистину, удача слепа. Нужно будет немножко поработать над ситуацией и вернуть в этот мир каплю справедливости. Наслаждаться богатством и роскошью должен тот, кто действительно этого заслуживает».
Грист широко улыбнулся и воскликнул:
– Пью за моего друга, за великодушного Муртана!
Муртан весело кивнул ему в ответ и тоже поднял кубок:
– И за моего друга, за… – Он замялся. Было видно, что имя Гриста вдруг выскочило из его памяти. Затем Муртан улыбнулся еще шире и с обезоруживающей простотой произнес: – Кажется, я пьян…
Среди прислужниц Грист вдруг заметил Галкарис. Он не сразу узнал ее, закутанную в ворох блестящего белого шелка. На голове девушки сияла диадема, две подвески качались у ее висков. Золотая пудра покрывала верхнюю половину ее лица, создавая нечто вроде маски. Галкарис была, скорее, похожа на волшебное существо, нежели на обычную земную женщину. Кто бы узнал в этой прелестной, уверенной в себе куртизанке перепуганную угловатую девочку-подростка, дочку бедняка?
Гристу показалось, что его бывшая рабыня даже немного располнела за тот недолгий срок, который пробыла в доме Муртана.
Накануне они встречались. Грист приходил сюда под видом торговца зеленью. Его пропустили на кухню и скупили у него весь товар, не глядя. Пока кухарки разбирали лук и приправы, Грист успел осмотреться на половине слуг и скоро обнаружил Галкарис. Девушка куда-то шла по коридору. Он невольно залюбовался ею – стремительная походка, легкий шелест одежды, мелькающие из-под подола кожаные сандалии.
Завидев своего прежнего хозяина, Галкарис вздрогнула и побледнела, как будто перед нею вырос призрак.
Грист нехорошо усмехнулся.
– Что с тобой, Галкарис? Я ведь не убийца, и тебе это хорошо известно. Когда я решу убить тебя, ты узнаешь о моем намерении первая… А пока я пришел просто поговорить.
– Я… не испугалась, – проговорила Галкарис, хотя весь ее вид свидетельствовал об обратном. – Как я могу бояться тебя? Ты всегда желал мне добра.
– В первую очередь я желаю добра самому себе, – сквозь зубы вымолвил Грист.
– Чего ты хочешь? – осмелев, спросила Галкарис. – Ты теперь мне не хозяин. Ты больше не властен надо мной!
Он схватил ее за руку повыше локтя и стиснул пальцы.
– Слушай, ты!… – прошипел он, приблизив свое лицо к ее глазам. – Глупая девка! Если ты рассчитываешь надежно укрыться здесь, за этими стенами, – расстанься с надеждой! Я – твой хозяин, только я и никто иной. Муртан не защитит тебя, если я захочу тебя покарать.
– Нет, ты ошибаешься… – пробормотала она. Муртан добр и великодушен.